Перечитав всё, что удалось найти, о жизни и творчестве поэта, я уже не мог не побывать в тех вологодских местах, где рождался, мужал и крепнул бессмертный голос поэта. Сборы были стремительны, свёрстаны планы — и вот уже 21 сентября поезд Москва — Череповец (через Вологду) увозит меня в ночь на свидание с Вологодчиной, с ранней осенью этих северных русских земель. Раннее утро 22-го сентября — я в Вологде. Через 40 минут автобус (с автовокзала) уже стремительно нёс меня на восток, в надвигающийся рассвет, к районному центру Тотьма. Несмотря на тревожную (почти без сна) ночь, спать не хотелось. К тому же ожидаемые четыре часа дороги (около 260 км до Тотьмы), хорошая погода сулили незабываемые пейзажи из окна и интересные разговоры с местными жителями на плановых остановках. А места открывались действительно чарующие. Таких бескрайних в горизонте далей с лесами, речками, лугами, тут и там мелькающими на угорах маленькими, в несколько изб, деревушками, я никогда ещё не видел. И всё это в лучах утреннего солнца, в осеннем золоте берёз и нетленной зелени елей. Невольно в памяти наплывали одна на одну рубцовские строчки и как бы звучащий сквозь время его тихий, но такой легко проникающий в душу голос…
Около 11 часов дня — я в Тотьме. Солнце, тепло, около 17 градусов. Маленький автовокзал на окраине. Прохожу по ближайшей улочке метров 200 и попадаю в тихий городок с дощатыми тротуарами, деревянными домишками и рвущимися к небу ухоженными колокольнями храмов с блистающими на куполах золочёными крестами. Потрясающий контраст для человека, меньше 20 часов назад покинувшего многомиллионный мегаполис. В поисках гостиницы (нашёл без труда) с наслаждением брожу по улочкам, вглядываюсь в лица прохожих тотмичей, фотографирую храмы и чувствую в себе незыблемую какую-то родовую связь со всем, что вижу и ощущаю. Помните, как у поэта: "…чувствую самую жгучую, самую смертную связь…"
Без проблем устроившись в гостинице, расспросив, как пройти к реке Сухоне и памятнику Рубцову, захожу в магазин, беру бутылочку тотемской клюквенной настойки (между прочим, всего за 30 рублей) и через 15 минут я уже стою на высоком берегу реки у памятника поэту, любуюсь незабываемыми видами окрестностей: самой рекой и убегающими вдаль лесными просторами. Спустившись к месту, где раньше была пристань (к сожалению, регулярного речного сообщения, как в пору жизни Рубцова, уже не существует), достаю стакан, закуску, бутылку клюквенной… Таким счастливым, просветлённым, как там, на травке, на берегу Сухоны, в Тотьме, я давно уже не были и, возможно, уже никогда не буду…
А в третьем часу дня, договорившись в местным таксистом (за 1400 рублей туда и обратно и час ожидания в Николе) я уже ехал в деревню Никола, известную, я думаю, всем почитателям Н.М.Рубцова. там он провёл около 7 лет в сиротском доме (с 1943 по 1950 гг.), туда очень часто возвращался и жил неделями, и писал, писал… Именно Николу поэт считал по праву своей родиной. Почти сто километров от Тотьмы до Николы вобрали в себя и паромную переправу через Сухону, и заброшеные пейзажи вымирающих деревень, и очень интересные рассказы водителя такси Володи, который сам оказался родом из соседней с Николой деревни, да к тому же лично видевший в 1968 году Рубцова, летом в гостях у своего отца, с которым они нередко вместе выпивали, а затем Рубцов шёл в луга "искать вдохновение", как он говорил отцу Володи. Погода начинала хмуриться, срывался то и дело дождь. Однако в моменту приезда в Николу чуть прояснилось, и мне удалось без помех сделать несколько памятных снимков. Домика, где жил приездами Рубцов у своей гражданской жены Генриетты Меньшиковой, уже не осталось, как нет в живых и самой Меньшиковой. Но всё такой же сиротский дом, где семь лет прожил маленький Коля Рубцов, всё такая же пекарня (действующая), пристроенная к остову церкви, в глубине которой глядят сверху вниз из-под разрушенного купола чудом сохранившиеся лики святых. Всё те же убегающие вниз к Толшме луга, а выше — прилепившиеся друг к другу за почерневшими заборами заброшенные избы, сараи, и то тут, то там глядящее свежей краской, с белыми наличниками, очеловеченное жильё, с ухоженными огородами и по-хозяйски расположившейся на подворье птицей. Ну и конечно Никольский музей Рубцова, открытый в 1990 году. Местная жительница, экскурсовод (по штату) около часа водила меня одного по нескольким комнатам этого музея. Я увидел довольно много интересных экспонатов (в том числе и личных предметов и вещей Рубцова). Голубые глаза и просветлённое лицо этой молодой женщины, музейного работника, её трепетное отношение к памяти поэта вселило в меня надежду, что эти святые для русской культуры места не будут забыты, что найдутся (и они уже находятся) меценаты, готовые и словом, и делом приумножить это общенародное достояние, несмотря на все финансовые трудности, которые в настоящее время испытывает музей.
Вернувшись к вечеру из Николы в Тотьму (погода вконец испортилась), я успел до темноты сходить в Спасо-Суморинский монастырь (около 25 минут пешком от гостиницы) где в 1950-1952 гг. учился (тогда там находился лесной техникум), и жил подросток Николай Рубцов. Большой, белостенный, местами разрушенный, с горделивой зелёной церковью, он произвёл на меня в тотемских сумерках какое-то таинственное впечатление…
Время пробежало незаметно… Я покидал Вологодский край полным творческой энергии, впечатлений и с желанием обязательно вернуться сюда с близкими мне по духу людьми, чтобы подарить им то, чем был так щедро одарён сам за эти два коротких дня путешествия. И думается, такая встреча не за горами.
Тем более в 2006 году будет отмечаться 70-летие со дня рождения великого русского поэта.
Павел КОСЯКОВ