За бескрайними лесами, за глубокими реками, там, где звери ещё живут на воле, а люди почти бесконечно добры, лежит страна Черной Лисы. Сказать, что лежит она на краю Земли, было бы неправдой, ибо севернее ещё останутся владения Деда Мороза, царство Белого Гриба, Рыжей Лисы, Снежной Королевы и ещё много чего...
Страна эта не сильно велика, да не больно широка, покрыта лесами, полями, холмами и оврагами, красива, тиха и умиротворенна. Чтобы ее достичь, надо сначала ехать по бесконечным рельсам на длинном и пыхтящем железном коне, а затем, в одном большом для этих мест городе с певучим названием Во-лог-да сесть на коня поменьше, но пошустрее, которых отсюда бегает с десяток в день. Вот на нем-то мы и домчимся до владений Черной Лисы - самой заморской из всех русских красавиц…
***
- То тьма, тьма как далеко, - философски заключает кот, слушая мою спорую лекцию о стране Черной Лисы, - хотя… в Вологде же мы были, бальзам Вагрон пили, по усам текло, по пищеводу тоже… А эта страна, мррр, должно быть, ещё интереснее - леса, холмы, корабли… картуши, понимаешь, в глуши… Давай паковать весчи!
***
Вскоре наступает долгожданный, солнечный, с пушистым, как брюшко пчелки, названием месяц май. По русским просторам мчится шустрый паровозик, мы сидим у окошка, в котором мелькает речка, заросшая камышами. Железный конь тормозит. Это Сухона. Та самая, что течет в страну Черной Лисы. Какая-то альпийская башенка на станции, с деревянным верхом на узорчатом кирпичном основании, напоминает о спящей где-то неподалеку сказке. Скоро, совсем скоро мы приедем в лисьи владения!

А вот и центр местного мироздания - Во-лог-да. Мы с котом седлаем небольшого железного конька, бегущего в какой-то Кичменгский Городок как раз через влекущие нас дали и летим... Перед глазами проплывают луга с зеленой травой, выжженные поляны сухостоя, зияющие перелески, чумы и юрты из прошлогоднего сена, частоколы сосен и берез с еловыми подстилками... А у городка Кадников, где валяются горы березовых поленьев, и недалеко, на пригорке, виднеется большая красивая церковь, стоит знак «Москва – 503 / Архангельск – 719».
При переезде по мостику через речку Двиницу кот толкает меня в бок:
- Смотри, на обочине олень!
- Глупый ты, кот, это лось – символ Вологодчины.
- Ааа, какая разница, все они рогатые на одну морду!
- Кот, небось они про нас то же самое думают
- Этот не подумает, он же пластиковый! И в голове у него, скорее всего, пусто!
На сем полезном замечании полемика прекращается. За Двиницей в низине между холмами уже бежит Карбанга, и стоит село Воробьево, где на двадцать минут оставляем конька отдохнуть от нашей компании.
Это страна Сокола, настоящие русские просторы: поля, островки деревьев между ними, а вдалеке – бескрайние леса, покрытые сизой дымкой тумана. Мы едем на север, вернее, на северо-восток; холодает и темнеет - видимо, скоро будет дождь... По пути встречается множество плакатов, призывающих продолжить путь на родину Деда Мороза, но наша с котом цель ближе, на полпути к месту слияния Сухоны и Юга…
И вот поля сменились лесами. Ель становится все выше и выше. Зелень травы постепенно сменяется зеленью широких и пушистых хвойных деревьев. Над большой поляной, немного смещаясь от порывов ветра, реет хозяин здешних мест – одинокий сокол. Подлесок почти полностью исчез и начался еловый частокол. Ели будто живые, а их мощные пушистые лапы, кажется, готовы поглотить любого странника, осмелившегося проникнуть в эту чащу. Наверху качаются грозди шишек, словно диковинные плоды, манящие в лесную чащу заблудших путников. Им вторят кудри верхушек осин…
Но вот мы пересекаем какую-то невидимую границу. Здесь ещё лежит снег. Серо-зеленые крепости елей и осин становятся все мощнее; деревья взмывают в поднебесье остовами сторожевых башен, иногда вплотную приближаясь к дороге. Лес крепчает на глазах… и вдруг… отступает, передавая власть большим холмам, покрытым полями, перелесками и деревнями. Да, это она, страна Черной Лисы. Мелькают деревни с настоящими северными бревенчатыми домами, открытыми здешнему вольному воздуху яркими сине-белыми окнами с резными наличниками. Над полями кружат птицы, в перелесках виднеются какие-то тени, а дома в деревнях все так же тихи и безмятежны. Просторы вокруг недюжинные… Вновь лес, в котором проскакивает узкоколейка; очередное напоминание «До родины Деда Мороза 239 км» и, вот, наконец, долгожданный поворот к нашей главной цели. Вдалеке уже выросли силуэты высоких белых храмов, взмывающих прямо в небо и особенно выделяющихся на фоне небольших домиков, и кот заулыбался: это она, она, Тотьма!
***
Черная лисица появилась на гербе Тотьмы и подвластных ей земель не случайно. Сама императрица Екатерина Великая ее туда пожаловала в знак того, что «жители сего города в ловле этих зверей упражняются». Звучит, конечно, замечательно, но как и откуда в русских лесах черная лиса? Вы о таком слышали? Мы с котом нет. Что же, Екатерина ошиблась? Не-а. Жители действительно в ловле сего зверя упражнялись. Только где! В Америке! Были эти жители искусными мореплавателями и ходили в те далекие края, откуда и привозили красивые черно-бурые шкурки. Но об этом позже.
Тотьма возникла в 1137 году как посад, названный по имени находящейся рядом реки, имя которой переведено с финно-угорских языков как «мокрое место, обросшее кустами и елями». Место, кстати, было очень удобным, ибо здесь обнаруживались стоянки людей ещё эпохи неолита. Правда, гуляя по современной Тотьме, Вы нигде реки с таким названием не встретите. Нет, не потому, что ее переименовали. Скорее наоборот. Это город перенесли на новое место после разрушения его казанскими татарами в середине 16 века. И сейчас он стоит там, где в великую русскую реку Сухону впадает маленькая Песья-Деньга. Есть, правда, мнение, что упоминание в 1137 году является ошибочным, а посад возник у Песьей-Деньги незадолго до разорения татарами, но мы оставим эту точку зрения в покое как наименее популярную.
Факт остается фактом: после татарского набега на высоком холме над самой Сухоной выросла деревянная крепость, призванная спасать здешний люд от басурман, а рядом, на месте слияния двух маленьких речек вскоре был заложен Спасо-Преображенский монастырь. Тут же, в месте, ныне именуемом Варницы, начинает кипеть работа, причем кипеть – в прямом смысле слова. Люди роют в земле десятки колодцев, все углубляя и углубляя их, а в награду достают из-под почвы «рассол», который затем начинают варить в цренах – огромных сковородках метрового диаметра, таким образом выпаривая воду и получая ценнейший продукт того времени – соль. Посад стал одним из известнейших центров солеварения на Севере, впрочем, не единственным. Рядом появился Леденгск, вовсю работали Сольвычегодск, Нёнокса, Луда, Уна и другие поморские города. В Тотьму, кстати, приходит известная династия Строгановых, живет здесь около века и исчезает в небытии. Как-то тихо и спокойно…
Строго говоря, Тотьма никогда не была крупным городом, но всегда чувствовала свою значимость в российском государстве. Удаленная от морей-океанов, она сумела стать настоящей поморской вотчиной и породить множество замечательных мореплавателей; расположенная вдалеке от обеих столиц, смогла изобрести собственный передовой архитектурный стиль и прославиться на европейских выставках; тихая и нарочито уездная, она вместила в себя столько музеев, что обогнала по этому показателю почти всю Россию. Такой вот чудо-город…
***
Рассматривая надписи за окном автобуса, кот пришел к ошеломляющему выводу:
- Мррр, раз здесь все тотЕмское, значит этот городок хранит в себе тотЕмы!
- Не тотЕмское, а тОтемское, кот!
- Нет, - не унимается товарищ, - я говорю, что тотЕмское, ты же сам мне читал «тотЕм и табу» Фрейда.
- И причем здесь Фрейд?
- Как это причем? Учение Фрейда действует везде, даже в тОтьме!
- Эээээ….
- Продолжу… тотЕмские тОтемы, или, ладно, запутался, тОтемские тотЕмы – это не простые тотЕмы, это такие тотЕмы, которые почти даже и не тотЕмы…
- Ну ты и загнул, котяра
- Мррр, ты забыл, что я ученый кот! Объясняю для серых… волков персонально: тотем по Фрейду – праотец всей семьи, ангел-хранитель, помощник, предрекающий будущее и милующий своих детей, даже если он обычно опасен для других…
- Хе, мои внеаудиторные чтения не прошли даром
- Не перебивай! Так вот, а тотЕмский тотЕм, блин, тОтемский тотЕм – это немножко другое…
- ???
- Фрейд же говорил об австралийцах, они поклонялись животным, а тотемцы…
- Тотьмичи, котюшатина!!! Помню я твои вариации на тему жителей города Лиски
- Ну, пусть тотьмичи… они же изначально были круче австралийцев, соль варили, мехами торговали… У них и тотемы другие, более современные: это всё, чему они поклоняются, что чтят и чем гордятся.
- Мда… согласен. А что это?
- А скоро узнаем, и ты об этом ещё рассказик напишешь…
- Идея, однако!
И тут друзья заметили, что прибыли на автостанцию, которая гордо именовалась автовокзалом и завершалась башенкой с фирменным вологодским ветрячком. Настала пора ступить на тотемскую землю. Земля оказалась твердой и сухой, что радовало, на вербах повсюду развевались барашки, лиственницы розовели маленькими цветочками-шишечками, тихо щебетали летающие между ними птички; под ногами радостно постукивали деревянные мостки, а впереди маячили высокие красавицы-церкви. Пора размещаться в гостинице, отдыхать после дороги и вперед – искать тотемы. Все это удается осуществить с минимальными потерями, и вскоре тотемы тут как тут. Вот к ним-то и хотелось бы поскорее перейти …
***
ТОТЕМ № 1: МОРЕХОДЫ. Именно они подарили Тотьме ее герб, точнее, ту самую лисицу. Удивительно, что такой откровенно неморской город породил столь великих мореплавателей. Самым известным из них стал, несомненно, Иван Кусков, помощник руководителя Российско-Американской компании А.Баранова. Это он основал в Калифорнии знаменитую русскую крепость Форт Росс…
А началось все с того, что в 1725 году через Тотьму проследовала первая государственная экспедиция на Камчатку под руководством Беринга и Чирикова. С тех пор местный люд заразился идеями исследования восточных краев. Уже через двадцать с небольшим лет тотемские купцы Холодиловы в компании друзей-иркутян снарядили и отправили на промыслы к островам Беринга судно «Иоанн». Экспедиция и последующее освоение северных богатств дало Холодиловым огромное состояние (в городе сохранился их довольно большой усадебный комплекс, «охраняемый» ныне государством как памятник архитектуры). Вслед за Холодиловыми последовали купцы Пановы, которые снарядили более десяти походов к Алеутским островам. Всего же в восемнадцатом веке тотемскими предпринимателями было организовано и проведено двадцать тихоокеанских экспедиций. За это время они произвели географические открытия северотихоокеанских островов, составили карту Алеутской гряды и вплотную подошли к Аляске.
Вот здесь и надо бы всецело перейти к человеку, по-настоящему прославившему тотемский край - Ивану Александровичу Кускову. В 1787 году молодой Кусков отправился из родной Тотьмы в странствия по Российской империи, в мае 1790 года достиг Иркутска, где заключил контракт с Александром Барановым, и они вместе направились к заветным берегам Нового Света. Там русские основали известную колонию, заложили ее столицу – Ново-Архангельск (сейчас Ситка), начали держать оборону от индейцев и развивать американско-русский полуостров, по пути основывая судоверфи и занимаясь масштабными пушными промыслами. Была на Аляске, правда, серьезная проблема – продовольственная. Почвы были скудны, урожаи бедны, а далекая Россия не могла и не очень-то хотела купцам в этом помочь. В 1808 году Кусков, по поручению Баранова, отправляется в водное странствие на западноамериканские юга, в целях наладить снабжение Аляски провиантом. Долго продолжается сие плавание.
В 1812 году Кусков основывает в Калифорнии, в окрестностях современного Сан-Франциско, русскую крепость Форт Росс и вскоре налаживает торговлю с испанцами (в мемориальном музее Кускова есть его собственноручная переписка с местным испанским колонистом). Правителем форта он был по 1821 год. За это время значительно улучшилось и снабжение Аляски, и американская торговля, и исследования западного побережья континента. По окончании служения в крепости Кусков вернулся в Ново-Архангельск, а затем – на родину, где поселился в тихом домике недалеко от Сухоны. Похоронен великий тотьмич был на территории Спасо-Суморина монастыря (могила, к сожалению, не сохранилась). Вот так закончилась его история. Но не иссякла людская память: на родине ему поставлен памятник, а имя присвоено набережной реки Сухоны; в Америке в его честь была отчеканена медаль, а Форт Росс, та самая русская калифорнийская крепость, стала национальным парком США, прекрасно отреставрирована и охраняется. К слову, сейчас это единственная полностью сохранившаяся деревянная русская крепость в мире.
Вот такими были тотемские мореходы, которые, кстати, оставили в память о себе не только строки из исторических книг, но и ещё один замечательный тотем – барокко…
***
- Мда, - знающе отметил кот, смачно потягивая очередную цигарку, - давали тотемские мореходы врагу, наверное, прикурить! Пыфф! Одним калошам сколько досталось! (о «калошах» речь пойдет дальше, так что не переключайтесь) – Авт.)
- Кот, а ведь у тебя усы уже пожелтели от курева! А раньше белыми были, как у всех нормальных котов… И виться стали
- Пыфф! Ещё скажи: «как картуши»
- ))
***
ТОТЕМ № 2: БАРОККО. Казалось бы, слова «барокко» и «Тотьма» звучат несовместимо, однако ж, барокко - самый настоящий тотемский тотем! А все благодаря тем самым мореходам. Именно на их деньги строились чудесные храмы, составившие впоследствии отдельное направление в русской архитектуре.
Символом тотемского барокко (так официально именуется эта школа) стали к а р т у ш и - украшения в виде щита или полуразвернутого свитка для помещения подписей, икон, гербов. Они здесь особенные: во-первых, все картуши в Тотьме расположены не внутри зданий, а снаружи, во-вторых, это не лепнина или резьба, как обычно бывает, а часть кладки стены, выступающая на треть кирпича и обрамленная «многопрофильным валиком кирпичного набора» (страсть-то какая!). Конечно, в основном, это архитектура церковная…
Особенностью тотемских церквей является построение храмов в два этапа, с некоторым перерывом между нижним и верхним ярусами. В результате ярусы несколько отличаются друг от друга стилистически, что, впрочем, совсем не бросается в глаза. Каждая тотемская церковь – это два храма, нижний (зимний) и верхний (летний), прекрасно украшенные и производящие вместе чудесное впечатление.
Первым храмом, построенным в стиле тотемского барокко, стал Храм Воскресения в Варницах. Сейчас он стоит в запустении, но, думаю, скоро, очень скоро оживет. Долгие годы церковь окружали строительные леса. Однажды, в ходе визита в Тотьму вологодского губернатора, леса сняли, дабы они не производили неблагоприятного впечатления, и о ремонте как-то забылось. Но стоя здесь, чувствуешь, что близок час возрождения: на закопченном от времени храме недавно появился небольшой, но ярко выбеленный кусок, а на нем – мозаичная икона – память святого блаженного Максима Праведного, похороненного под этими мирными сводами. Рядом с мозаикой - слегка подсохшие цветы и пара опаленных свечек.
В центре Тотьмы высится несколько более поздний образец барокко – церковь Рождества Христова, отличающаяся от других тотемских храмов своей единственной, устремленной высоко в небо главкой и «живым» нежно-розовым цветом с белыми картушами и зелеными сводами. Храм действующий, рядом с ним – деревянный домик – приходская библиотека. Рождественский храм тоже состоит из двух частей – верхней и нижней, но переход настолько изящен, что практически незаметен для постороннего взгляда.
Ещё одним действующим храмом является Троицкая Зеленская церковь у места впадения в реку Сухона Песьей-Деньги. Стоит она около огромного оврага, лежащего между центром города и деревней Савино на въезде в него. Кудреватые барабаны, покоящиеся на зеленых скатах крыши, венчают синие главки, особенно оттеняющие белоснежный объем здания. Рядом с этой церковью можно обнаружить огромные поленницы дров, сложенные монгольскими юртами. Отсюда, с небольшого холма, прекрасно просматривается весь овраг, заросший деревьями и затопленный разлившимися озерцами, а за ним высятся храмы центральной части города.
Вершина тотемского барокко - это, несомненно, Храм Входа Господня в Иерусалим. Он расположен на высоком угоре, прямо у гостиницы «Рассвет» и, поэтому будет первым, что встретится на дороге у одинокого или не очень путника. И запомнится надолго. Только одних картушей здесь 6 видов, а что уж говорить про эту изящную громаду, которая своей вершиной, словно короной, венчает Тотемский град и всю землю Черной Лисы. Бесконечно красив Иерусалим (кстати, построенный, в отличие от других, в один прием), и любоваться им можно бесконечно, смотреть на него на рассвете, и в лучах полуденного солнца, на закате, в сумерках или сквозь туман – он будет неизменно прекрасен. Мне, кстати, очень запомнилось такое ощущение, к которому хочется возвращаться снова и снова. Встаю я утром, в 6 часов, и подхожу к окну в гостиничном коридоре. Перед глазами предстает красавица Входоиерусалимская церковь, протыкающая своей короной низкое северное небо, а из открытого окошка доносится легкий аромат свежего печного дымка, смешанный с терпким запахом сосновой хвои. Чудо обновления, перемешанное с созерцанием старинного храма, вызывает прилив радости и легкие волны умиротворения…
Есть ещё Успенская церковь с великолепной мачтой-колокольней, где сейчас музей церковной старины. Собственно, колокольня – главное в этой церкви, и картуши украшают именно ее, а не основное здание храма. А Успение, словно одинокий маяк на высокой горе, тонким шпилем впивающийся в облака, прекрасно смотрится с Сухоны или из Заречья.
Говоря о барокко, нельзя не добавить, что кудрявые завитки можно встретить не только на храмах Тотьмы, но и на некоторых старых купеческих домах: так полюбился в этом городке сей чудесный архитектурный стиль.
***
Выслушав лекцию про барокко, кот широко разинул пасть и смачно зевнул. Далека животина от прекрасного!
- Зря ты так, кот, ведь, между прочим, кто-то едет в Тотьму не для того, чтобы просто дышать свежим воздухом и любоваться пейзажами, а картуши смотреть! Не понять тебе, кошачине, высокого!
- Это мне-то высокого не понять! А кто на башне Св.Олафа в Выборге к крыше прижимался и кричал «давай быстрее отсюда!»? А ещё смеет тут о высоком говорить!!!
- Вот опять ты, глупое животное, заедаешься!
- Чья бы корова мычала!
- Ррррр, да пошел ты… в музей!
***
ТОТЕМ № 3: МУЗЕИ. Новый тотем Тотьмы – это её музеи. В городе их пять: краеведческий, музей Ивана Кускова, музеи церковной старины, мореходов и Открытое хранение. В России Тотьма занимает второе место по количеству музеев на душу населения после Суздаля. Тотемские музеи отличает богатство фондов, грамотность их показа, хорошая сохранность, прекрасные здания и интерьеры.
Краеведческий музей не может быть неинтересен. В отличие от многих провинциальных музеев такого толка, этот, действительно, значителен. Экспозиции здесь составлены с большим вкусом и очень органичны; в нем совсем не чувствуется, что это райцентровский музей, уровень, кажется, не хуже столичного, только в меньшем масштабе. Значительная часть экспонатов выставлена в историческом отделе, есть отдел природы. А, кроме того, в музее собрано множество картин известного художника, уроженца Тотьмы Ф.М. Вахрушова – ученика Ильи Репина. Очень интересны изделия существовавшей в этом городке на рубеже 19-20 веков Петровской ремесленной школы. Исторический материал богат и представлен в четкой логической и временной последовательности, что улучшает его восприятие.
Открытое хранение фондов позиционируется как отдельный музей, но, по сути, фонды эти принадлежат музею краеведческому и относятся, прежде всего, к народному быту, искусству и народным же промыслам. Существует мнение, что Открытое хранение – самостоятельная причина для посещения Тотьмы. Думаю, оно недалеко от истины. Коллекция, выставленная в монастырских кельях Спасо-Суморина монастыря, просто очень хороша! Глиняные печные изразцы, старинная посуда, как из фарфора, так и из глины, косы, рогатины, расписные сундуки, туеса, кузова, разноцветные прялки (Боже, сколько их там!), светцы, корыта, ковши, ухваты, замки, сани и многое-многое другое – бережно хранится на виду у всех. Особо сложные для современного восприятия предметы (к примеру, ткацкие станки) представлены на разных стадиях изготовления продукта (льняных полотен).
Мемориальный музей Ивана Кускова располагается в том самом тихом домике, где мореход провел свои последние годы по возвращении на родину. Музей рассказывает о жизни Кускова, содержит его личные вещи, письма, портреты и предметы быта тех лет. Много информации о Форте Росс, основанном Кусковым в Калифорнии, о живших в тех краях индейцах-калошах (вот они какие, калоши-то!), есть даже индейские тотемы. Рядом с музеем – бюст Кускова.
Музей церковной старины, расположенный в Успенской церкви на Набережной – один из прекраснейших в Тотьме. Я поначалу воспринимал его посещение со скептицизмом: что я смогу там увидеть после недавнего посещения богатых в этом плане архангельских и каргопольского музеев? И сильно ошибался. Все другое: и иконы, и деревянная скульптура, и даже вотивные подвески Иконы и скульптуры, в массе своей, отличаются очень детальной прорисовкой. Житие Николая Чудотворца можно часами изучать по огромной прекрасно отреставрированной иконе, также как и любоваться ангелочками из Входоиерусалимской церкви, насколько же те искусны! А ещё в этом музее выставлена богатая коллекция одежды православных священнослужителей: от диакона до архиепископа. В зале много скамеек, куда можно присесть, чтобы отдохнуть: не лишнее, кстати. И, кроме того, на колокольне музейной церкви есть смотровая площадка, откуда открывается чудесная (охотно верю проспектам!) панорама города и окрестностей. К нашему сожалению, насладиться сими видами в этот раз не довелось: там шел ремонт.
Музей мореходов, расположенный в самой красивой Входоиерусалимской церкви, без знания дела кажется притянутым за уши. Но это, конечно, не так. Он, безусловно, уступает другим местным древлехранилищам, и понятно почему: музей самый молодой в Тотьме - был открыт в год 300-летия российского флота (1996). Но посетить его все равно стоит, и ради полноты восприятия действительности, и даже ради того, чтобы войти в Иерусалим.
После посещения Тотемского музейного объединения нам захотелось высказать особые слова благодарности его руководителю и работникам, тем людям, кто это все сделал, кто сохраняет и приумножает для нас и наших детей богатейшую русскую культуру, кто открывает новые музеи, когда во многих местах закрываются старые, кто делает Россию Россией! Огромное вам спасибо!
***
За столь помпезными словами я позволю себе немножечко отвлечься от замечательных тотемов, спуститься на землю и рассказать про похождения наших героев.
После шумного большого города порядком подуставший кот воспринял посещение Тотьмы как антистрессовую санаторную программу, в связи с чем потребовал приема лекарств в виде… вологодского бальзамчика. Я вновь начал читать лекцию.
- Слушай, алкоголическое существо, ну, сколько можно пить! Вот увидишь, твоя кошачья голова просто лопнет от высоких градуенте!
- Ммммяяяяу, я просто хочу атмосферы праздника! И всё тут!
- А чем тебе не праздник эти красавицы-церкви и домики посреди соснового бора, эта чудесная Сухона, мирно текущая внизу, и Песья-Деньга!
- Да уж, насчет последнего ты в точку: теперь я знаю, что деньги пахнут! И ещё как!
- Ну, ей далеко до Архангельского ЦБК… И не съезжай с темы, котяра!
- А я и не съезжаю. В конце концов, это я ее начал. Требую настоящего праздника, с водкой, селедкой и тортом!
- А твоему кошачьему желудку худо не станет?
- Мррр… разве что от торта… Но сорокаградусное с селедкой требую!

- Ладно, твоя взяла! К тому же, я тоже хочу расслабиться, – сдался я, видя, что сопротивление бесполезно
И мы пошли в магазин райпо (магазинов в Тотьме – просто уйма!). После долгого изучения ассортимента решили попробовать самое местное из всего местного: тотемские вина. Да, это трудно себе представить, сидя дома у компьютера, но они действительно существуют! И выпускаются тем же самым райпо, причем не в разлив, а в ординарных стеклянных бутылках.
- Надо же, тотемские вина, - удивленно выдает кот.
- Берем?
- Мммм, конечно, беремммм…
- Девушка, нам, пожалуйста, бутылку рябинового.
На этикетке красовались сочные грозди горьковатой ягодки и было подписано: 16 град.
- Этого, несоммммненно, мало, - уверенно изрек котище, - надо бы ещё бальзамчику.
- Тут его нет, пошли в другой магазин.
И тогда два друга направились на центральную площадь. Пересекая по мостику Песью-Деньгу, они вновь почувствовали стойкий и весьма определенный запах.
- Ну, черт возьми, и ароматы…
- Зато ты реально видел пахнущие деньги!
- Мдаа, будет о чем людям рассказать!
В магазине на центральной площади нас встречали с рулетиками из селедки производства Питера и двумя видами бальзама. Последнее поставило кота в тупик.
- Вагрррррон, он такой вкусный, такой приятный, 24 травки, все для здоровья…
- Котей, ты передергиваешь. Кто тебе сказал, что в великоустюжском травок меньше?
- Нуууу…
Тут в разговор непринужденно вмешалась женщина-продавец, которая заверила, что Великий Устюг от Вологды в производстве сего замечательного продукта не отстает, а, скорее наоборот, и что Вагрон что-то имеет за счет красивых бутылок.
- Вот видишь, котейка, давай лучше его возьмем, а травки я сейчас посчитаю… одна, две, три… ну, видишь их двадцать две, ничего страшного! Зато из самого, что ни на есть великого-развеликого Устюга, с дедморозовской родины прибыл!
- Ну, лядно…
В гостинице был объявлен праздник – в честь посещения нами замечательной Тотьмы. Сами объявили, сами стол накрыли, сами все съели и… выпили. Бальзамчик оказался славным, тотемское вино – неплохим (рябина чувствовалась, будто живая, красителей и ароматизаторов не обнаружилось), селедочка, хоть и приехала из далекого Питера, свежа и аппетитна…
Но утренняя картина, признаюсь, не обрадовала. Кот нажрался, как свинья! Странно, пили одинаково, закусывали одинаково, а результат разный
- Динь-динь-динь, - хотел я позвенеть у кошачьего уха.
- Бо-бо, бо-бо-бо… - слышался тихий кошачий голос из-под одеяла.
- Кот, вставай, нам с тобой ещё в Леденгск ехать!
- Сам ты Бабушкин, волчара серый, отстань, мне плохо! (современное название Леденгска – село имени Бабушкина – Авт.)
- Ааа, соображаловка ещё не отключилась. Значит жив, курилка!
- Отстань, дай поспать.
После долгих уговоров с обещаниями накормить его в Архангельске свежим морским окунем, отпаиванием соком из овощей и просто молчаливым сочувствием, я понимаю, что надо оставить котофеича в покое. И ухожу гулять по Тотьме. Нахожу все музеи, ремесленную школу, долго сижу в скверике у памятника Рубцову и смотрю на Сухону, золотящуюся от бликов солнца. Наконец, поставив по мобиле коту СМС-ультиматум, собираюсь на автовокзал. Кот отвечает тоже СМС, что если поеду один, я ему больше не друг! Надо идти разбираться, что и приходиться делать. А автобус, тем временем, уходит в далекое-недалекое Бабушкино…
Леденгск пролетел как фанера над европейской столицей. Ну, ладно, собственно, там только обелиск в честь Бабушкина, старый соляной склад 19 века (по виду по фоте обычный сарай) и райцентровский музейчик, который, скорее всего, в воскресенье не работает (как, кстати, и большинство музеев Тотьмы). Но все равно абыдно! А все из-за кота, точнее, его страсти к выпивке!
На полпути к гостинице я встречаю прогуливающегося зверя с постнейшей миной на морде. И он, оказывается, уже поел (это с похмелья-то!)! А я хожу голодный с самого утра, из-за него не съездил в Леденгск и… Ладно, слезами горю не поможешь! Кулаками тоже Придется забыть о соляной столице Вологодчины. А ведь Леденгск прославился тем, что соледобыча в нем, в отличие от Тотьмы и Сольвычегодска, велась вплоть до начала 20 века! Такую стойкость на Севере явили ещё только нёнокотские варницы под Архангельском-Северодвинском. Может, хоть в Нёноксе когда-нибудь посмотрим на знаменитые колодцы!
Ладненько, не будем о грустном, лучше я расскажу ещё о двух тотемских тотемах. Итак, слушайте…
***
ТОТЕМ № 4: СВЯТЫЕ. История для Тотьмы – сама по себе тотем. Ею гордятся, ей поклоняются и почти молятся. Это и понятно: славной она была. Но история – она везде история, а не современность: стоит взглянуть хотя бы на полуразрушенный Спасо-Суморин монастырь.
В середине шестнадцатого века Вологда послала в Тотьму своего монаха Феодосия Суморина, для надзора за соляным двором, принадлежащим Прилуцкому монастырю. Монах высоко оценил поселение на Сухоне и основал там Спасо-Преображенскую обитель. Сам Феодосий за свои священные дела был канонизирован Синодом лишь в конце восемнадцатого века, и с тех пор монастырь стал называться Спасо-Сумориным. Впоследствии Феодосий стал самым почитаемым святым в Вологодской губернии, да и не только: престолы, посвященные ему, открывались повсюду на севере, от Новгородской до Архангельско-Холмогорской епархий. В настоящее время мощи этого святого находятся в Троицкой церкви города Тотьмы, где к ним можно приложиться.
Но Феодосий был не один. Важную роль на севере сыграли святые Андрей и Максим Тотемские, принявшие на себя настоящий подвиг благочестия - Христа ради юродство. Они добровольно отказывались от всех удобств земной жизни, не признавали никаких общепринятых норм поведения, не считались с существующим укладом социума, а потому обличали сильных мира сего. Вращаясь среди самых низов общества, они своим примером и наставлениями пытались содействовать их исправлению. Юродивые подавляли в себе главный грех человечества - гордыню. Святой Максим, который юродствовал 45 лет, был изначально священником Воскресенской церкви на Варницах, где он и похоронен (о чем я уже говорил). Андрей Тотемский был духовным сыном известного святого Стефана Галицкого. Он многим являлся во сне и исцелял больных еще при жизни. Незадолго до кончины праведный Андрей завещал пономарю Воскресенской церкви Иоанну (будущему иеромонаху Ионе, основателю Троице-Дедовой пустыни) построить на Дедове острове часовню, в ней явленную икону Святой Троицы. Он же предсказал, что со временем в том месте будет обитель монахов. На месте погребения блаженного Андрея сейчас стоит Успенская церковь-каравелла.
***
- Свят-свят-свят, - тихо под нос бормочет кот, - а давай-ка перейдем от святых к простым людям. Они тоже внимания стоят.
- Сейчас, подожди, всему свое время…
***
ТОТЕМ № 5. ЛЮДИ ЗЕМЛИ ЧЕРНОЙ ЛИСЫ. Они хорошие, очень-очень хорошие! - именно так хочется воскликнуть при упоминании главного богатства Севера. Конечно, Вологодская область – «север» довольно условный, но Тотемский уезд все-таки не Вологда. Когда мы там были, в областном центре вовсю зеленели газоны с травой, а в Тотьме травка, если и была, то максимум сантиметровая. Однако, можно хорошо проиллюстрировать климатические различия между Тотьмой и родными краями: 7-8 мая в Архангельске ещё шел ледоход и лежали сугробы, а в Тотьме уже успели забыть, что это такое; в те же дни я сорвал с тотемской лиственницы, покрытой нежными мягкими иголочками, розовый цветик, а на родине такие шишечки (и иголочки) начали появляться на лиственницах только после 25-го мая. То же касается и листьев на деревьях. Однако, люди здесь все равно милейшие. Для этого надо бы рассказать вам о двух маленьких эпизодах, случившихся с нами.
Эпизод 1. Сухона. Высокий обрыв, на вершине которого красуется величественная каравелла-церковь. Внизу супружеская пара средних лет садится в лодку. Мы с котом незаметно подходим и задаем вопрос в лоб.
- Извините, а Вы бы не были так любезны..? Мы туристы и хотели бы посмотреть на город с реки (Кот про себя бормочет «во нахал, волчара!», а я твердо уверен, что нам помогут). Уверенность меня не подводит, и нас приглашают.
- Давайте я буду грести, раз напросился.
Хозяин отчего-то смущается и не может мне ответить…
- Надо же мне отработать этот перевоз, - не могу я успокоиться.
- Вы садитесь там, а то здесь (показывает на гребное место) грязно, я лучше сам погребу. А Вы откуда?
- Из Архангельска…
- О! Далеко забрались!
- Ваш город этого стоит!
Прогулка на лодке по Сухоне тоже стоит очень многого: и общения с приятными добрыми людьми, и красивых видов на город, и чувства единения с природой и историей через эту замечательную реку. А по пути нам дали несколько советов, куда бы лучше сходить, где расположены выставки и где поесть. Мы остались довольны и тотьмичи тоже.
Эпизод 2. Гостиница. Холл. Турист покупает в сувенирной лавке льняную куклу с изображением Спасо-Суморина монастыря на переднике. А полная и очень колоритная женщина-администратор с невероятно певучим и сильно «окающим» голосом искренне пытается ему в этом помочь. Но вот незадача: кукол осталось всего две, а так как они ручной работы, на лицо малец косоваты. Турист долго выбирает. Наконец, дама расчувствовалась.
- Так вОзьмите лучше ШерОчку с МОшерОчкОй, вОн ведь каки красивые (показывая на стоящую рядом фабричную парочку а-ля «домовята с шампанским»).
- Ммм, хотелось бы что-нибудь с тотемской символикой, типа исторического образа.
- Да ладнО, ведь хОрОши же!
- Нуу, нет… А Вам какая из других двух кукол нравится?
- Да вОт у этОй кОсы-тО калачами заплетены, как в старину бывалО, а эта в кОкОшнике… врОде тОж как в старину…
- Мне больше нравится та, что в кокошнике, но она косит на левую щеку. Не могу определиться…
- Так берите ее! ЧтО раньше баб кривых не былО, чтО ль? - пропела она
Люди в малых городах Севера, вообще, искренние и добрые. Тотьма здесь исключением не стала, скорее наоборот, явилась и является ярким тому примером. Кстати, тут так красиво и протяжно окают, что порою приходишь к выводу, что именно такая речь – настоящая и правильная, ведь в точности же повторяет написание наших затейливых букв!
***
- Мурррррр, кто бы знал, что мне здесь так понравится! Давай теперь почаще выезжать в такие уголки!
- А я бы, кот, хотел здесь дачку заиметь, в Заречье, чтобы рядом сосновый бор, а вид из палисада – на чудные храмы, чтобы можно купаться было летом и… с собаками играть…
- Тьфу, вот умеешь ты все испортить!
***
Как и тотьмичи-люди, тотьмичи-собаки оказались очень дружелюбными и неторопливыми. Их здесь очень много. Днем они нежатся на солнышке около дорог, калиток, заборов, речных берегов, оврагов, церквей и т.п. и даже не думают обгавкивать проходящий мимо народ, даже когда тот явно кошачьего происхождения. Некоторые из них только повернут голову, другие подойдут на шажок-другой, чтобы лучше почувствовать туристический запах, а какие-то и вовсе не пошевелятся. Единственным встреченным исключением стала одна псинка в Варницах, которая яростно полаяла в кошачью сторону, даже немного пробежалась туда по дороге (типа, это моя территория, а ты, зверь, мне не нравишься!), но затем, мягко и интеллигентно открыла лапами близлежащую калитку и пошла домой. Лай используется тотемскими собаками, главным образом, для общения со своими товарищами и товарками, а вовсе не для устрашения путников и их котов. Ещё один эпизод случился у дверей краеведческого музея, когда маленькая, но солидная собаченция улеглась там спать. Лежит у самой двери, смотрит на туриста и никуда идти не собирается. Туристу пришлось легонечко подать на себя дверь, чтобы ее хозяин разрешил войти в музей. Хозяин двери даже не оглянулся, только лениво привстал и отошел на пару шагов, чтобы пропустить туриста и вновь занять свое почетное караульное место…
***
Тотьма, патриархальный тихий городок посреди леса. Жизнь здесь медленная, текущая свои чередом, как вечные воды Сухоны. Маленький буксирчик пыхтит близ высокого берега, рядом свежим воздухом дышит Заречье в окружении тысячи вольготно раскинувшихся сосен. Свернулись в ожидании заката цветочки мать-и-мачехи. По высокому берегу бродят козы, пощипывая появляющуюся тут и там зеленую травку и переламывая старые ветки, а внизу широко разлилась весенняя река, воды которой бороздят юркие моторки. Ветер треплет низкую травку и пускает рябь по воде. На небольшом деревянном помосте женщины полощут белье, а близ вершины холма рядами стоят деревянные домишки, чередуемые с сарайчиками, сквозь крыши которых проросли мощные сосны. Собаки все так же умиротворенны и невозмутимы.
«В хорошем месте замок, воздух чист и дышится легко», - вспоминается Шекспир. Но замка и нет, но воздух, действительно, чист: кругом сосновый бор. Вот в небе протелела одинокая утка, а следом за нею – чайка. Мы идем через кладбище, окруженное лесом, где аккуратненькие ухоженные могилки чередуются с элегантными елями и березками. Над могилками поют птички, а высоко в воздухе пролетает уже несколько косяков уток. Я сжимаю в ладони маленькую лапку ели, и на коже остается свежий запах хвои. Пушистые деревья, кажется, несут в себе параллельный мир, живущий недалеко от нас, но какой-то совсем другой жизнью. Рядом, под большим мостом, соединившим два берега Сухоны, раскинулись густые заросли хвоща, похожего на невиданную морскую траву, каким-то чудом выросшую на этой сказочной земле. В ее ростках притаился маленький синий жучок, встречающий свою первую весну, а стая огромных черных грачей, с белесыми, словно остатки снега в лесу клювами, беспрестанно бороздит в его поисках огромные просторы «морского дна»…
С моста нам открывается замечательный вид на город, панорама храмов-кораблей вперемешку с низкими деревянными домиками. Спуск с эстакады вновь ведет в центр, через Савино. Вдали виднеются великолепные стройные купола красавицы-церкви, возвышающейся, пожалуй, сразу над всем городом. По мостику последний раз пересекаем быстротекущую Песью-Деньгу и устремляемся вверх, к нашему любимому Входу в Иерусалим… Уезжать всегда грустно, а из таких мест – особенно. До свидания, край Черной Лисы, может, ещё свидимся…
Все события, персонажи и географические объекты, описанные выше, не являются вымышленными. Любые несовпадения случайны.
© Стюфляев Р.С., 2005 год.