Продолжение
Эта небольшая глава – одна из наиболее интересных, ибо мне всегда было непонятно, почему поморами считают себя некоторые жители мест довольно отдалённых от моря.
В предыдущей главе мы с вами познакомились с классическим поморским «полем». Однако от внимания исследователей невольно ускользает особая категория поморов, которая не вписывается в данную классификацию. Это поморы из глубинных, материковых районов, удаленных на сотни километров от моря — поморы Великого Устюга, Соли Вычегодской, Каргополя. Для них морской промысел превратился в вариант отхожего промысла.
Обычно на промысел архангельские поморы уходили в первых числах мая, сразу вслед за вешними льдами, приходили на Мурманскую страду и Грумант позже норвежцев, так как те добирались до мест промысла с запада по очищенному ото льда Гольфстримом морскому пространству. Поэтому, чтобы наверстать упущенное время, русским поморам и с промысла приходилось возвращаться позже норвежцев, задерживаться до самых холодов.
А теперь представьте, в какие сроки надо выходить в плавание не из Архангельска, а из Великого Устюга или Каргополя?
Нужно было пройти вслед за ледоходом 400—600 километров до моря вниз по реке по большой воде, а затем их ждал морской переход, занимающий до 1,5 месяца, и длительная морская страда. После этих испытаний надо было вернуться осенью обратно против течения в Устюг или Каргополь, минуя онежские пороги или двинские перекаты, на судах, нагруженных добычей. На карбасе, да еще против течения, это сделать нелегко. Северные реки раньше были полноводнее, чем сейчас, да и октябрь месяц ледок по берегам успевал выбросить, а это не самое хорошее время для подъема с грузом вверх по реке.
Выход один: карбас придется оставить где-то вблизи морского побережья и ремонтироваться на берегу в Архангельске, Холмогорах или Онеге. А команда должна распродать добычу там же и с санным обозом вернуться домой по первопутку, да еще кого-то оставить на зиму следить за ремонтом судна. Подобные разъезды довольно обременительны и отнимают много времени и сил. Поэтому можно предположить, что поморы с верховьев Двины, Онеги, Мезени, Печоры заводили артельные дома в Холмогорах, Архангельске, приморских селах, подселялись на зиму к переехавшим на побережье землякам и в зимнее время занимались подготовкой судов к промыслу, ремонтом снастей и не все артелью возвращались домой.
В этих условиях проще было наниматься в местные (приморские) артели. Приходилось отказываться от использования своих судов, жить на родине за сотни километров от моря, а перед началом промысла с последними санными обозами по апрельскому снегу выезжать к побережью. Подобный отхожий промысел — это тоже поморская практика, ведь море является главным кормильцем и этой категории поморов. Однако такие поморы, не имеющие собственных судов, зачастую годами живущие в Архангельске или Холмогорах, длительное время не возвращающиеся к собственным семьям, не занимающиеся домашним хозяйством, постепенно утрачивают единство со своей малой родиной.
Вот почему исторически сложилось так, что многие известнейшие поморские землепроходцы — выходцы из северных городков, расположенных достаточно далеко от моря (Каргополь, Тотьма, Великий Устюг, Соль Вычегодская). В данном случае отхожий характер поморского промысла ослабил их связи с родиной, превратил их в вынужденных путешественников, и, когда России потребовались люди, способные шагнуть «за горизонт», именно они первыми устремились на восток, север, юг (до самой Калифорнии), возглавив отряды землепроходцев.
Вот почему среди поморов «приморских» так мало великих путешественников. Им не позволяло поморское хозяйство на многие годы отрываться от дома.
А вот поморы «верховенские» (жившие в верховьях северных рек) — те были в меньшей степени в силу сложившихся обстоятельств привязаны к своим домам. Фактически они жили на два дома (в верхнем и в нижнем течении реки). Можно предположить, что неженатая «верховенская» молодежь могла годами жить в поселениях на побережье у родственников, знакомых, товарищей по промыслу, участвуя вместе с местными артельщиками в беломорской зверобойке и подледном лове, подготовке судов и инвентаря. Именно они составляли костяк экспедиций, отправлявшихся на поиск новых земель «встречь солнцу».