- Давно, никто даже не помнит. Говорили раньше, что береговые люди ушли на о. Врангеля.
- Как звали береговых людей?
- Анкалин.
- Это единственное число, а множественное?
- Анкалины.
Я попросил написать Эттырачо в моей тетради. Боже мой, это же и есть онкилоны! Название "луораветланцами" немного изменено. Вот откуда они у В. Обручева. Да, потрясающая встреча с "легендарными" и выдуманными онкилонами состоялась. Фантастика - побывать наяву в фантастическом романе! В 1975 году на о. Врангеля были найдены археологические памятники древне-эскимосской культуры. Будь известно это Обручеву, герой романа не отверг бы мысль о поисках онкилонов на о. Врангеля, где в действительности могла произойти трагедия. Как бы то ни было, древняя культура китобойцев на о. Врангеля прекратила свое существование.
Обеденный перерыв был на исходе, но удалось мельком в одной из комнат увидеть миниатюрный музей онкилонов: совершенной формы каменный шлифовальный нож, см 20 длиной из розоватого сланца, костяной предмет с прорезью на одном конце и двумя отверстиями в теле - деталь гарпуна, два копьеца как новенькие, с элегантными прямоугольными черешками.
- Откуда?
- Оттуда.
- А в школе хотя бы музей есть?
- Нет.
Конечно, со своим уставом не ходят в чужой монастырь, но я рассказал о разбое на мысе. Наверное, каждый житель Рыркайпия и Шмидта побывал на поселении онкилонов, и, если у половины есть даже по одной находке, получится настоящий музей. А мыс - уже музей под открытым небом.
На прощание Эттырачо показал несколько камней - выбирай на память. Я выбрал кварцевую щетку с голубыми и розовыми слоями.
- Спасибо! Спасибо хозяйке! До свидания!
Опять над Иркайпием бесновался снежный заряд. Встречные чукчи приветливо поздоровались. Как-то теплее стало среди не успевшей замерзнуть грязи. Рвануть на мыс? Черт с ней, с баней, а мыс, может быть, в последний раз.
По свежему, еще неглубокому снегу было легко и мягко ступать, но намело за ночь порядочно. Здесь уже была зима. Шагами я промерил всю южную сторону - 765 м. Передо мной несколько стаек уток уходили в море. Они бесстрашно шагали в воду и, выйдя сухими из прибрежной волны, отплывали нехотя от берега. "Прямоугольник" уже давно не выдерживал критики. За плавным полукруглым юго-западным углом были валуны и мысок. Примерно около середины западной стороны, чуть выше этого мыска, стоялапирамидка безымянной могилы.
На последнем перед скалой холме, кроме обычных китовых позвонков в снежных шапках, вырисовывалась подтаявшая от теплого торфа... рука - целая моржовая кисть. Да, наверное здесь и побывал боцман, бдительно вставший на защиту здоровья команды - впечатление от этой руки было не из приятных.
Поднимаясь на скалу, я вспоминал "Землю Санникова". Если бы она была сейчас под рукой, то оказались бы несколькострок, не относящихся к фантастике, в послесловии автора: "На том же благодатном острове... могли найти приют и онкилоны, выходцы из Аляски.., отступавшие под напором чукчей на острова Ледовитого океана. Вопросом об исчезновении онкилонов следовало бы заняться Институту материальной культуры или Институту истории АН СССР, чтобы выяснить историю этой народности Сибири, существовавшей "триста или четыреста лет назад". На островах Новосибирского архипелага находили остатки их жилищ своеобразного типа, доказывающие, что представители этого племени некоторое время проживали на этих островах, но больше о них ничего неизвестно. Полярные исследователи XIX века их на островах не нашли. Вымерли ли все онкилоны от какой-нибудь эпидемии или погибли при попытке переплыть на байдарках или перейти по не окрепшему еще молодому льду с одного острова на другой?" В. Обручев все же ставит вопрос, не хоронит онкилонов окончательно, чего нельзя сказать о послесловии Г. Гуревича, который явно считает их литературной выдумкой: "А племена, похожие на онкилонов, со странными для нас обычаями, можно было встретить на Севере не так давно. Дай Бог ошибиться, но в советской этнографии-этнологии этнонима онкилоны не появилось". На крутом склоне снега не было, и здесь когда-то были местами жилища. Наверху площадка метра три-четыре, на самом краю вертикального обрыва скалы, буквально на краю света. Неистовствует ветер, внизу беснуется океан. Но и здесь следы жилища, кое-где на жирном культурном слое обломки стрел, ямы холодильников в крупноблочном камне. Какое безысходное отчаяние заставило здесь лепить "ласточке" гнездо?