Тафтенский улусец

Река Тафта своими истоками уходит в Сямженский район, а в центре Тотемского района, у лесопромышленного поселка Красный Бор, сливается с рекой Вожбал и дает начало красавице Цареве. В среднем течении Тафты находятся четыре деревни: Горка (вариант названия - Гора), Подгорная (вариант - Подгора), Родная и Остроконье. В народе это гнездо деревень так же, как и река, называется Тафтой. Первые три деревни стоят на берегах Тафты: Горка и Подгорная - на левом берегу. Родная - на правом, а Остроконье расположено на речке Остроконке (второе название - Исавица), левом притоке главной реки этой местности.

Замечено, что на многих вологодских реках, протекающих в широтном направлении, то есть с запада на восток или наоборот, самые старые деревни всегда стоят на северном берегу реки, а более молодые - на противоположном . Связано это с тем, что северные берега рек улавливают немного больше солнечного тепла, чем южные. Очевидно, и на Тафте первыми появились деревни Горка и Подгорная, тем более, что именно в первой из них на крутом берегу реки стоит Никольская церковь. Затем возникла деревня Родная, жителей которой прозывали еще "заречанами", давая этим понять, что правобережье Тафты заселялось тогда, когда на левом, "теплом", берегу уже стояли две деревни и церковь. Последней была основана деревня Остроконье в стороне от главной реки, посреди глухого леса.

Любопытно, что в писцовых книгах Царевой волости XVII века зафиксированы варианты названий тафтенских деревень, в большинстве своем не отличимые от современных: Горка (Гора), Подгорная, Остроконье, и только Родная всегда (в книгах 1619, 1623, 1676, 1687 и 1722 годов) записывалась как Ровное (ПКТУ, с. 62-65). Впервые Родная под современным названием появляется в источнике середины XIX века (ВГСН 1859, с. 303). Возможно, такая метаморфоза в названии появилась вследствие того, что в конце XVIII века все тафтенские деревни запустели (ПКТУ, с. 62-64), а новые жители пришли на реку Тафту в начале следующего века. Исконное название могли записать с ошибкой государственные чиновники, а после того, как искаженный ойконим попал в документы начала XIX -века, его и в устной речи постепенно стали предпочитать прежнему.

В целом надо отметить, что группа названий деревень Горка-Подгорная-Ровное первоначально возникла как микротопонимическая система, а происхождение ойконимов от народных географических терминов, обозначающих различные формы рельефа, говорит о вторичности освоения этой местности. Вероятно, река Тафта заселялась со стороны реки Царевы, где преобладают названия деревень с именами и прозвищами владельцев в основах. Принадлежность тафтенских деревень Царевской волости в XVII и XVIII веках поддерживает это предположение. В XVIII веке в ряде источников появляется такой административный топоним, как Тафтенский улусец. Термин "улус", или "улусец", пришел в русский язык после монголо-татарского нашествия из языка татар, где имел значение "селение", "становище". На Руси он обрел несколько иную интерпретацию: "феодальное владение", "вотчина", а позже - "часть крупной волости" . Последнее значение применимо и к Тафтенскому улусцу как отдельной, удаленной части большой Царевской волости.

В конце XIX века тафтенские деревни вошли в состав Погореловской волости, затем, во времена административных преобразований первых десятилетий советской власти, существовал отдельный Тафтенский сельсовет Толшменского района (центр - село Красное при слиянии рек Толшмы и Сухоны) (СНСК 1931, с. 116). В послевоенные годы деревни Горка, Подгорная, Родная, Остроконье и новый поселок Тафтенского лесопункта входили в состав Погореловского сельсовета. К сожалению, сейчас все эти деревни заброшены, а первым в середине 1970-х годов запустело Остроконье, чье название имеет довольно интересное происхождение.

Первая часть ойконима явно связана с прилагательным "острый", синонимы которому - "узкий, клинообразный". Вторую часть можно сопоставить со старорусским словом "кон" в значении "начало, ряд, порядок домов на улице"5. Вероятно, непосредственным поводом возникновения ойконима Остроконье стала особенность расположения домов в деревне. Первые поселенцы построили избы в виде двух порядков, расходящихся клинообразно. В дальнейшем деревня, конечно, изменила свой первоначальный облик, но память о нем сохранило название.

Горка на Вожбале

Кроме тафтенской деревни, название Горка носят еще деревни в Вожбальском, Мосеевском и Пятовском сельсоветах (АТВО 1973, с. 274, 277, 280). Правда, на Вожбале в последнее время возобладал вариант Гора, он же отмечен и более ранними источниками (СНСК 1931, с 119; ВГСН 1859, с. 343), но в писцовой книге волости Вожбала 1623 года деревня записана под двумя названиями - Горка, Поповка то ж (ПКТУ, с. 28).

Писцовые книги XVII века позволяют установить и еще одно название - Горка. Так в Царевской волости именовалась современная деревня Климовская Калининского сельсовета (ПКТУ, с. 56- 57; АТВО 1973, с. 275). В той же волости Царева в XVII веке была деревня Малая Гора, Семенково то ж, в настоящее время - просто Семенково. Источник начала XX века содержит в себе еще одно похожее название - деревня Гора (Княжинская) (СНСК 1931, с. 120), ранее, с XVII по XIX век, этот ойконим фиксировался только как Княгининская (ПКТУ, с. 56-57; ЭПГМ 1780, с. 98; ВГСН 1859, с. 318). В целом по Вологодской области ойконимы Гора и Горка являются одними из самых частотных: количество их, по данным на 1973 год, соответственно 34 и 91 (АТВО, с. 406). Происхождение подобных названий деревень вроде бы ясно без всякого объяснения: на равнинной Вологодчине любой мало-мальски высокий холм в народе называют "горой" . Однако в топонимии даже самые знакомые, самые обычные слова могут приобретать несвойственные им в обычной речи значения. По-видимому, это и произошло в старину со словом "гора", особенно с его вариантом "горка".

До сих пор никто из исследователей не обращал внимания на то, что большинство деревень с названиями Гора, Горка располагаются в непосредственной близости от приходских церквей. В первом нашем очерке было упомянуто, что тафтенская Горка находится рядом с Никольской церковью. Деревня Гора на Вожбале стоит на соседнем с Благовещенской церковью холме. В Царевской волости все три деревни - Торка (Климовская), Гора (Княгининская) и Малая Гора (Семенково) - находились в непосредственной близости от местной Воскресенской церкви. То же самое можно сказать и про мосеевскую Горку, которая в XVII веке называлась Тимофеевской Горкой и входила в волость Кулуй (ПКТУ 1623, с. 51). Воскресенская Ку-лойская церковь стояла вблизи от данной деревни.

Несколько выпадает из этого ряда деревня Горка в Пятовском сельсовете, что стоит на левом берегу реки Еденьги, в 5 километрах восточное города Тотьмы. Церкви около нее не было, хотя соседняя деревня на другом берегу Еденьги носит название Княжая, что напоминает ситуацию с царевской парой ойконимов Гора-Княгининская. Остается лишь предполагать, что в древности в одной из деревень на Еденьге была церковь, которая впоследствии исчезла, или же деревня Горка была связана с одной из церквей города Тотьмы, до которого от нее не такое уж и большое расстояние - всего пять верст. Однако это лишь гипотезы, не подтвержденные документально, в связи с чем происхождение названия еденьгской Горки точно пока установить не удалось.

Вне Тотемского района обнаруженную закономерность размещения деревень с названием Горка близ приходских церквей можно проследить, например, на недавно изданной топографической карте "Окрестности Вологды"7. Вот ряд характерных примеров только в Сокольском районе: в Воробьевском и Двиницком сельсоветах деревни Горки стоят недалеко от церквей. Если же привлечь такой источник, как АТВО 1973, то к упомянутым сельсоветам прибавятся еще Биряковский, Кокошиловский и Чучковский (с. 241, 249, 252) с аналогичными ойконимами, привязка которых на местности носит также "церковный" характер.

Подтверждение прямой связи названия Горка с церковными владениями нашлось за пределами Тотемского района, но именно эти нижеследующие свидетельства из актового источника конца XVI века - "Переписной дозорной книги дворцовых земель Вологодского уезда 1589/90 гг." - позволяют однозначно раскрыть первоначальное значение термина "горка". Вот характерные цитаты: "Погост Рождественский на реке на Кубене... Того ж погоста деревня церковная Горка на речке на Бучихе. А в ней двор попа Ивана..." (в современном Михайловском сельсовете Харовского района есть две деревни - Горка Верхняя и Горка Средняя (АТВО 1973, с. 307, 309)); "Погост Иванова Слобода на речке на Илсеме... У погоста ж деревня церковная Горка. А в ней во дворе поп Алистарх..." (в современном Слободском сельсовете Харовского района - деревня Горка) (АТВО 1973, с. 312)). Любопытно, что в той же переписной книге 1589/90 гг. при описании "Погоста Лещевского на реке на Кубенице" есть следующие строки: "Того же погоста деревня церковная Воскресенской Холм на реке на Кубене. А в ней во дворе поп Дорофей..."9. Следовательно, кроме характерного для XVI века термина "горка" как обозначения церковной деревни, с тем же значением мог ограниченно применяться и термин "холм". В конце нашего века в Вологодской области было 5 деревень с названием Холм (АТВО 1973, с. 470), но у нас нет пока возможности проследить их связь с местными приходскими церквями.

Возвращаясь к вожбальской деревне Гора (Горка), следует привести выдержки из опубликованного П. А. Колосниковым "Списка перечневого Вожбальской волости 153-го году (т. е. 1645 г.)", характеризующие положение этого селения: "Волость Вожбольская на реке на Вожбале, а в ней погост, а на погосте 2 церкви. Да на погосте ж двор попов, двор Пономарев... Деревня Поповка, Горка то ж, а в ней 2 двора крестьянских..." (ПКТУ, с. 29, 30). Видимо, на Вожбале в середине XVII века поп в деревне Горка непосредственно уже не жил, но название Поповка говорит о былой принадлежности ее вожбальским священникам.

Итак, у обычного вроде бы названия деревень - Горка - обнаружилось первоначальное значение - "церковная деревня", или "деревня, принадлежащая местному попу". Расположение подобных деревень вблизи приходских церквей подтверждает такое толкование.

Паново

Много веков назад крестьянин по имени Пантелей решил вырубить себе под пашню участок леса на склоне долины реки Вожбал. Место ему, видимо, приглянулось, и со временем поставил он тут избу, переселился ближе к своей земле вместе с семьей. Государевы писцы во время очередной переписи не прошли мимо новой деревни на окраине Вожбальской волости и занесли ее в писцовую книгу под названием Пантелеевой. В 1623 году в ней насчитывалось уже 7 дворов, а к 1645 году прибавился еще один двор (ПКТУ, с. 29, 31).

В следующем веке разбогатели на торговле пушниной из Сибири да с Аляски тотемские купцы Пановы и за заслуги свои перед Российской империей получили от Екатерины II золотые медали, а с ними - право приобретения земель в Тотемском уезде. Поэтому в источнике конца XVIII века деревня Пантелеевская в Вожбальской волости записана во владение "черносошных крестьян и тотемских купцов Г. А. и П. А. Пановых" (ЭПГМ 1780, с. 100).

Судя по всему, сама фамилия Пановы на Тотемской земле связана с деревней Мелешово, что в Заозерье. Именно в ней, по материалам начала XX века, наблюдалось скопление носителей этой фамилии 10. Видимо, и купцы Пановы были выходцами из крестьян заозерской деревни Мелешово, так как устойчивые фамилии (первоначально именовавшиеся "отчествами" или "отечествами") у крестьян Готемского уезда известны еще с XVII века.

После того как Пантелеевской стали владеть купцы Пановы, у деревни в официальных документах появилось двойное название: в середине XIX века записывалось как Пантелеевская (Паново) (ВГСН 1859.с 343), а в начале XX века - как Паново (Пантелеевская) (СНСК 1931, с. 119). Вот какой перевертыш произошел с названием этой вожбальской деревни! Более того, современные жители деревни Панове в большинстве своем уже вовсе не помнят старого названия деревни. Автору очерков пришлось убедиться в этом лично: только самый пожилой человек в деревне вспомнил, что, действительно, до войны Панове иногда еще называли и Пантелеевской.

А купцы Пановы, кроме названия деревни, оставили о себе память на Вожбале, выстроив на свои капиталы прекрасную Благовещенскую церковь, здание которой являет собой один из лучших образцов школы знаменитого теперь стиля "тотемского барокко".

Двойная Сондуга

Если по проселочной дороге от Сондугского озера - самого большого в Тотемском районе - подходить к первой сондугской деревне Семеновской, то впечатление создается такое, будто попадаешь в прошлый век. В этой опустевшей десятилетие назад деревне можно до сих пор без декораций снимать исторические фильмы: из-за бездорожья цивилизация сюда так и не проникла: ни шифера, ни телеантенн на крышах, уже упали и сгнили столбы линий электропередач, зато дома, несмотря на то, что и они отмечены печатью заброшенности, стоят еще крепко, выглядят хорошо.

о конце 1970-х годов на Сондугу по узкоколейной железной дороге добралась экспедиция вологодских археологов под руководством Н. В. Гуслистова. В деревне Семеновской они произвели раскопки древнерусского могильника XIII-XIV веков. Селищ этого времени зафиксировано не было, но есть предположения, что они находились на территории современных деревень. В соседней деревне Марьинской, прямо на улице, археологи раскопали еще один могильник, вещи из которого, по определениям специалистов, были как славянского, так и финно-угорского происхождения 11.

Под сондугскими деревнями бежит речка Сондуга, чье название переводится с языка дославянского населения нашего края как "Песчаная река". Сондуга протекает около водораздела двух крупных речных бассейнов - Сухоны и Ваги. Из озера Сондугского вытекает река Кулой - один из самых значительных правых притоков Ваги, а неподалеку от истоков Сондуги берет начало река Вожбал (в верховьях носит название Вожбалец), воды которой текут уже в Сухону. Вероятно, в древнерусский период истории между Вожбалом и Сондугой существовал водно-волоковой путь (подробнее о нем - в следующем очерке "Борок и волок"), ставший главной причиной возникновения в этой местности вначале финно-угорского ("чудского") поселения, а вслед за ним - русского. Последнее могли основать как переселенцы с севера - с территории, принадлежавшей Новгороду, так и переселенцы с юга - из низовских русских княжеств.

Некоторое время русичи и чудины жили вместе, на двух соседних холмах, где позднее появились деревни Семеновская и Марьинская, а дальнейшая судьба чуди в общих чертах известна: этот финно-угорский народ был "растворен" русским населением. Память о чуди осталась в многочисленных названиях рек, в том числе и реки Сондуги. Русские использовали этот топоним для наименования небольшой волости, состоявшей, по данным писцовых книг Тотемского уезда XVII века, из шести деревень и семи пустошей (ПКТУ 1623, с. 53-54). Такая двойственность названий "река - волость" в старину была характерна для всего Тотемского уезда, но на Сондуге двойными были еще и названия большинства ее деревень, что для остальных волостей уезда не характерно, кроме Борка и Заозерья (см. следующий очерк).

В топонимической литературе такие парные ойконимы обычно определяются терминами "официальное название деревни" и "народное", а местные жители говорят; "по-письменному" и "по-устному". Из шести сондугских деревень устойчивые народные названия имеют четыре: Захаровская ("по-письменному") - Заречье ("по-устному"), Марьинская - Шильниково, Илюхинская - Кузнецове и Никитинская - Конец. Ойконимы Заречье и Конец отражают положение данных деревень относительно остальных селений волости: первая стоит в отличие от других на правом берегу реки Сондуги, вторая находится на самом краю, или конце, сондугской цепочки деревень. У деревни Семеновской удалось установить народное название - Талашово. Его сообщила автору статьи последняя жительница деревни, старушка-пенсионерка, но в источниках XVII-XX веков подобный ойконим никогда не фиксировался (см. таблицу, с. 47). Наконец, деревню Угрюмовскую иногда местные жители именовали еще Погост, так как на ее окраине стоит каменная Христо-Рождественская церковь, здесь же были кладбище и дворы причта. Однако в начале XX века деревни Погост и Угрюмовская в источнике занесены раздельно (СНСК 1931, с. 125), поэтому общность этих ойконимов до конца не ясна.

Названия Сондугских деревень с XVII по XX век

В чем же причина появления и существования в течение длительного отрезка времени таких двойных названий? Простое деление на народные и официальные ответа на этот вопрос не дает. За пределами Тотемского района настоящее скопление парных ойконимов наблюдается в Вожегодском, Верховажском и Тарногском районах, где, по приблизительным подсчетам автора очерка, такие названия носят более 60 процентов деревень. Южная часть данного топонимического ареала захватывает север современного Тотемского района. По материалам писцовой книги 1623 года, в волостях Тотемского уезда двойные названия отмечаются почти повсеместно, некоторые пары подобных ойконимов сохранились и до сих пор, но такого массового скопления официальных и народных названий, кроме Сондуги и соседних с ней гнезд-деревень Борок и Заозерье, нет больше нигде.

Можно предположить, что парные ойконимы отражают заключительную фазу многовекового противоборства на таежном Севере Руси, в Заволочье, Новгородской боярской республики вначале с Ростовским княжеством и его сателлитами, а затем - с Московским княжеством. В списке двинских земель о передаче новгородских владений Москве, датируемом концом XV века, есть следующие строки: "А река Колуй (т. е. Кулой. - А. К.) от устья до верховья по обе стороны.., то отчина княжа Иванова Володимеровича Ростовского, а тянула к Емской горе (возможно, имеется в виду современное село Емецк при впадении реки Емцы в Двину, в Архангельской области, бывшее некогда важным новгородским пунктом в Заволочье. - А. К.). А искал Васка Горло, староста кулойской, на Васильевых детех на Степанова на Семене да на Иване, да на Иване на Офоносове да на Федоре, да на Малого внуке на Есипе..."12. Васька Горло был приказным Великого князя Московского Ивана III. Он был отправлен в Заволочье с целью осмотра земель при передаче их от Новгорода к Москве. Упомянутые в процитированном документе Степанов, Офоносов и Есиповы были в XV веке крупнейшими новгородскими боярами-землевладельцами.

Волость Борок находится как раз близ истоков реки Кулой, а соседняя с ней волость Заозерье отстоит от этой реки чуть в сторону, так как широкая долина Кулоя здесь сильно заболочена. Волость Сондуга также может быть отнесена к кулойскому верховью, ибо речка Сондуга является основным притоком Сондугского озера, откуда и берет начало Кулой. Таким образом, принадлежность сондугских деревень до конца XV века новгородским боярам, а несколько раньше - одному из ростовских князей сомнении не вызывает. Новгород прибрал к рукам земли в верховьях Кулоя в то время, когда Ростовское княжество ослабело, распалось на большое количество мелких уделов, а затем полностью перешло к набиравшей силу Москве.

Исторический экскурс позволяет для парных названий деревень подобрать и другие определения: народные - это "домосковские" ойконимы, а официальные - "московские", данные деревням сверху, во время первой переписи, материалы которой, к сожалению, не сохранились. Вероятно, в основе таких ойконимов, как Захаровская, Угрюмовская, Марьинская, Семеновская и прочие, положены фамильные прозвища (фамилии) их новых, московских, землевладельцев. Косвенные свидетельства подобного топонимического процесса, инспирированного новыми властями, можно найти в названиях деревень в среднем течении той же реки Кулой (в настоящее время - территория соседнего с Тотемским Верховажского района). Деревня Урусовская (народное название Костылиха) ныне является центром одного из верховажских сельсоветов. Непосредственное отношение к этому ойкониму имеют слова из описания Кокшеньгской чети Важ-ского уезда 1685 года: "Да в Кулуйской волости на погосте двор Гришки да Ивашки Урусовых детей, людей в них 4 человека..."13. "Домосковское" название деревни - Костылиха, а после присоединения кулойских земель к Московскому княжеству деревня получила в документах новое имя от фамилии землевладельца Урусова. Любопытно, что соседняя с Урусовкой деревня Ореховская носит в народе название Москва. Объяснить происхождение данного ойконима можно только с новгородской стороны - он появился в речи местного населения как отражение факта создания здесь первого (или одного из первых) пунктов новой администрации 14.

Нетрудно заметить даже на примере небольшого количества названий деревень волости Сондуга (ниже см. также борокские ойконимы), как оригинально, самобытно выглядят "домосковские", или народные, ойконимы и как однообразно, усреднение были созданы "московские", или официальные. Местные жители на протяжении многих веков после присоединения к Великому княжеству Московскому упорно продолжали в устной речи придерживаться старых деревенских названий, и поколение за поколением пронесли их до наших дней.

Борок и волок

Волок, о котором пойдет речь в этом очерке, находился на ключевом участке древнего водно-волокового пути из бассейна реки Ваги в бассейн Сухоны, о чем уже говорилось выше. Подробного описания местоположения данного волока не было пока ни в научной, ни в краеведческой литературе. На водоразделе упомянутых речных бассейнов, между рекой Вожбал (Вожбалец) и озером Сондугским, протекают две речки с похожими названиями: Полдневая Маткова и Ночная Маткова. Первая течет на юг, на полдень, и является левым притоком Вожбальца, а вторая течет на север, на ночь, и впадает в озеро недалеко от истока Кулоя. Обе Матковы начинаются из одного болота, между их истоками суда и лодки перетаскивали на расстояние не более версты. Названия речек явно русские по происхождению, но основа "матк" является заимствованием из финно-угорских языков, где есть, например, вепсское matk - "путь, расстояние", финское matka - "дорога, путешествие, расстояние", лопарское mutk - "волок, перетаск лодок с одной реки на другую". Именно последнее значение пришло вместе со словом "матка" и в русский язык.

Заимствованная основа в гидрониме Маткова не единична в топонимии окрестностей Сондугского озера и бассейна реки Кулой. Около первой от истока кулойской волости Борок протекают речки Шубовка (лопарское subp - "осина"), Лаговка (вепсское laho - "гнилое дерево"). Пайковая (вепсское paik - "небольшой участок чего-либо - земли, леса, реки и проч.") , а в соседнем Верховаж-ском районе в Кулой и его притоки первого порядка впадают речки Курчовка (вепсское kurc - "головастик", а также - "кап, наплыв на дереве"), Пенсова (вепсское penz - "ягодное место"), Андова (вепсское andom - "дар, подарок"), еще одна Маткова и др. Все это лишний раз подтверждает, что на определенном отрезке времени русское и чудское население проживало чересполосно, обменивалось знаниями, сведениями о природе и быте часто через заимствования из языков друг друга. Приведенные выше названия рек с чудскими основами, оформленными по законам русской топонимии, - явление одного порядка, что и могильник со смешанным славяно-финским инвентарем в деревне Марьинской. В отношении же волока между Сондугским озером и Вожбальцем надо сказать, что до русских первыми его открыли и освоили, видимо, все же чудины, а наши далекие предки лишь шли по их следам, что и отразил своеобразный гидроним Маткова.

Первым гнездом деревень после волока, если плыть из Сухоны на Вагу, был Борок. Во все времена это была самая маленькая тотемская волость, включающая всего три постоянные деревни: Васильевская (Усово), Харинская (Митькино) и Мартыновская (Симачево). Правда, в XVll веке Борок объединялся с другой кулойской волостью - Заозерьем, в 7 верстах ниже и чуть в стороне от реки, но в народном сознании Борок и раньше, и теперь, когда там нет постоянного населения, всегда стоял особняком от Заозерья.

Три борокские деревни стоят на плоской вершине большого одинокого песчаного холма среди обширных болот, обступивших волость со всех сторон. Первоначально на этом холме, видимо, рос сосновый лес, или бор, откуда и идет наименование волости. Русские люди поселились в этой глуши, скорее всего, в связи с близостью к волоку, для контроля за ним, и лишь затем, когда этот водно-волоковой путь потерял былое значение, им пришлось заняться земледелием, которое на песчаных почвах Борка было неблагодарным занятием. Прокормить большое число людей этот песчаный холм среди болот не мог, поэтому за последние четыре столетия количество деревень здесь не росло, а уменьшалось. В начале XVII века на Борке было пять деревень: Хвостово, Харинская, Кузьминская, Васильевская и Мартыновская, а также пустоши Мокрое, Кощеевская и Великое село, Высокое то ж (ПКТУ 1623, с. 52). Любопытно, что топонимы Мокрое, Кощеево, Хвостово и Великое местные жители помнят до сих пор - ныне так называются сенокосы и поля в ближайших окрестностях Борка. В источнике конца XVIII века назван также Погост Ильинский на Борке (ЭПГМ 1780, с. 104).

Деревянное здание церкви св. Ильи Пророка сохранилось до сих пор. Это один из двух деревянных храмов на территории Тотемского района16. В годы советской власти в церкви располагался сельский клуб, поэтому главки с куполами на здании были уничтожены. У паперти церкви лежит огромный плоский камень вместо первой ступени лестницы. Остается загадкой его происхождение, так как на Борке грунт песчаный, а камней нет вовсе. Валун этот похож на идола дославянского населения нашего края, однако окончательный вывод могут сделать только специалисты-археологи. В отношении названия Ильинской церкви надо отметить, что подобные агиотопонимы возникали чаще всего в местах первичного русского расселения в Заволочье и являлись своеобразными индикаторами именно новгородской волны колонистов. Таким образом, волости Сондуга и Борок, по данным топонимики, принадлежали некогда Новгородской боярской республике, а еще раньше - Ростовскому княжеству.

Возвращаясь в связи с этим к названиям борокских деревень, необходимо обратить внимание на ойконим Васильевская. Не принадлежала ли эта деревня после перехода во владения Московского княжества известному из предыдущего очерка приказному и кулой-скому старосте Ваське Горлу или же одному из его детей? Предположение это не лишено оснований, но для окончательного ответа нужны все же дополнительные сведения.

В соседнем с Борком гнезде деревень под названием Заозерье (река Кулой там образует три озеровидных расширения - Глубокое, Гладкое и Кочеватое) двойные ойконимы также существуют: Данилов Починок в народе именуют Большим Починком, Никитин Починок - Малым Починком, а Подмонастырскую Слободу - Монастырем. В начале XVII века эти деревни носили несколько иные названия: Данилове, Куликов Починок то ж; Нефедове, Никитин Починок то ж и Пустыня Зосимы и Савватия (ПКТУ 1623, с. 52). Парные ойконимы Заозерья все-таки не похожи на "домосковские" и "московские" названия деревень Сондуги и Борка - скорее всего, это лишь варианты основных ойконимов. Объяснить данный факт можно только тем, что заозерские деревни возникли уже после присоединения земель в верхнем течении реки Кулой к Москве, то есть в XVI веке. В пользу подобного предположения свидетельствует как термин "починки", так и сам топоним Заозерье. Так могли назвать новое гнездо деревень по отношению к старому, откуда пришли заозерские первопоселенцы. Этой старой волостью могла быть только волость Кулой (в источниках XVII века - Кулуй, а ныне - Мосеевский сельсовет), лежащая на другой стороне долины реки Кулой с тремя озерами. Возникновение двойных названий деревень в Заозерье было всего лишь попыткой продолжения традиции "домосковских" и "московских" ойконимов, развитой в соседних, более старых гнездах деревень.

Жары с 1471 года

Самый крайний северный сельсовет современного Тотемского района - Середской. К тотемским землям он был присоединен лишь при советской власти (СНСК 1931, с. 119, 124), а в старину всегда "тянул" к важским землям, потому что главная река этой местности - Двиница - является правым притоком Ваги. Внутри самого Середского сельсовета выделяются два гнезда деревень, одно из которых издавна носит название Жары. Центром его является деревня Жаровский Погост, вокруг которой на высоких холмах стоят другие деревни - Антушева Гора, Петрищева Гора, Вершининская, Снежурово. Уваровская и Филинская. Некоторые из них уже заброшены. До войны в Жарах были еще деревни Кривецкая и Овинная, но они запустели раньше всех.

В списке двинских земель о передаче новгородских владений Москве, датированном 1471-1476 годами, есть строки, где топоним, вынесенный в заголовок настоящего очерка, упоминается впервые: "А от устья Кулоя вверх по Baгe до Ярославского рубежа (имеется в виду граница одного из удельных ярославских княжеств - Кубенского Заозерья. - А. К.), по реке по Терменге вверх и по Двинице вверх, Жары, Липки, Шолаты: то земли были княжи Ивановы Александровича Ростовского..." 17. Топонимы Липки и Шелота известны и в наши дни - так называются гнезда деревень на левом берегу Ваги, несколько ниже устья реки Двиницы, в пределах современного Верховажского района. Таким образом, фиксация названия Жары в документе конца XV века выдвигает этот топоним на место одного из древнейших на земле Тотемского района.

Термин "жар", положенный в основу названия данного гнезда деревень, в старорусском и древнерусском языках имел значение "участок леса, выжженный под пашню"18. Подобная система земледелия в таежной зоне существовала с глубокой древности, так как простое сжигание леса без предварительной вырубки малотрудоемко, а зола и пепел от сгоревших деревьев обеспечивали получение урожая в течение двух-трех следующих лет. Пни после лесного пожара не корчевали, они так и оставались посреди пашни.

Любопытно, что соседняя с тотемскими Жарами верховажская группа деревень (Акиньховская, Анисимовская, Михалево, Степачевская и Столбово) носит название, также связанное со старинным русским земледельческим термином Дор (в значении "невинная земля, место, расчищенное от леса, где пни от деревьев вырваны или выдраны") 19. Вполне возможно, что топонимы Жары и Дор, обозначавшие с помощью положенных в их основы народных терминов разновидности системы подсечного земледелия, возникли на противопоставлении более прогрессивного для своего времени "дора" более архаичному "жару". Следовательно, и гнездо деревень Жары возникло несколько раньше, чем Дор. Так как в цитированном выше документе 1471-1476 годов Дор не упоминается, несмотря на то, что расположен между Шелотой и Жарами, можно сделать вывод о возникновении доровских деревень уже после указанной даты.

Два Конца

У большинства тотемских деревень за последние четыре столетия, в пределах которых появились и сохранились до наших дней массовые топонимические источники, названия не претерпели значительных изменений. Из поколения в поколение передавались народные названия деревень, а в документах тщательно фиксировались официальные, поэтому замены деревенских названий иными или создание каких-то сильно отличающихся от первоначального ойконима вариантов случались крайне редко. На этом стабильном топонимическом фоне история двух названий деревень Мосеевского сельсовета (в XVIII веке - Кулойская волость, в XVII веке - волость Кулуй), представленная ниже в виде сводной таблицы, выглядит чем-то исключительным на Тотемской земле:

В топонимическом словаре Ю. И. Чайкиной из двух мосеевских Концов приводится толкование названия Зыков Конец: первая его часть ведет начало от прозвища Зык (в вологодских говорах "зыкало" - "тот, кто громко кричит"), а вторая представляет собой народный географический термин "конец" - "деревня на окраине волости" или "часть другой, большой деревни" 20. Ойконим Холкин Конец также произошел от прозвища крестьянина-первопереселенца на этом месте - Холка (до сих пор в тотемских деревнях "холкой" называют два выступа на теле человека или животного: голеностопный сустав и верхнюю часть спины, или загривок). Два названия - Зыков Конец и Холкин Конец - нельзя рассматривать в отрыве от других ойконимов центральной части бывшей Кулойской волости, где в радиусе одной версты, кроме упомянутых деревень, находятся еще Великий Двор, Мосеево, Горка и Часовное. Это настоящая микротопонимическая система.

Великий Двор, по мнению Ю. И. Чайкиной, может служить надежным указателем на былые новгородские владения, так как положенный в основу данного ойконима термин "великий двор" в древности означал "центр боярского владения, в котором располагалась администрация феодала" 21. После перехода волости Кулуй к Московскому княжеству у этой деревни появилось новое, "московское", название - Ермолинская, так же, как у Холкина Конца - Якушинская, а у Зыкова Конца - Степановская (ПКТУ 1623, с. 51). Подобные пары ойконимов продержались до конца XVIII века, а в следующем столетии были окончательно вытеснены первоначальными, "домосковскими", названиями (ЭПГМ 1780, с. 102; ВГСН 1859, с. 321).

Любопытно, что в прошлом веке уже так называемые народные названия деревень стали восприниматься как официальные, а вместо народных пришли новообразования: Конец Большой и Конец Малый.

Об истинном значении названия деревни Горка уже говорилось в очерке "Горка на Вожбале", поэтому повторяться не будем, а отметим лишь соседство мосеевской Горки с другой деревней, наименование которой имеет явно "церковное" происхождение - Часовная. Таким образом, в старину на месте современного Мосеевского сельсовета происходило формирование волостной поселенческой системы, где была центральная деревня, две окраинные ее части, деревня с часовней и церковное владение. Вместе с поселенческой возникла и система местных ойконимов, в которой процесс возникновения и дальнейшего роста деревень нашел прямое отражение.

Память о Старом Иване

Отслеживание истории наименования какой-либо тотемской деревни на основе сохранившихся документов, когда век за веком открываются все новые и новые сведения, - достаточно увлекательное занятие в топонимике. Но самое интересное, если в результате подобных поисков все-таки удается найти имя того крестьянина, что первым поставил на выбранном им самим месте избенку, разрубил в дремучей тайге участок под пашню, нашел в пойме ближайшей реки сенокосное угодье. Попробуем проследить такую историю одной из деревень, стоящих по берегам реки Еденьги, что верстах в пятнадцати к северу от Тотьмы.

Последний раз в списки населенных мест деревня Пустошь Матвеевского сельсовета попала около 20 лет назад (АТВО 1973, с. 277). В наши дни это уже заброшенная деревня, или, если использовать старинную русскую землеведческую терминологию, запустевшая деревня, пустошь. Таким образом, по прошествии многих веков название деревни вновь стало реальностью...

В довоенном источнике эта деревня зафиксирована под несколько иным названием - Старовская Пустошь в Матвеевском сельсовете (СНСК 1931, с. 121). Тотемский краевед Н. А. Черницын в одной из своих публикаций писал об этой деревне следующее: "В октябре 1923 года в дер. Старовской Пустоши Тотемского уезда крестьянином Ф. П. Копытовым при выемке земли для строящегося дома были обнаружены человеческие кости, а в выброшенной земле был найден "золотой барашек" с подвесками. Эта деревня находится на высоком холме с пологими склонами"22. В 1924 году после раскопок под руководством Н. А. Черницына было обнаружено три погребения с комплексом вещей финно-угорского происхождения, схожих с инвентарем могильника в деревне Марьинская на Сондуге. Интересные сведения о деревне Старовская Пустошь есть и в книжке археолога А. А. Спицина, изданной в 1926 году: "На могильнике у деревни стояла старая липа (заповедная) в несколько обхватов, у которой водились хороводы. Сохранилось предание, что под липой были находимы вещи неясного характера" . Наконец, стоит сказать и о знаменитом камне Утюг, что лежит на противоположном от Пустоши левом склоне долины реки Еденьги. На этом огромном валуне есть углубление - "божий след". По рассказам стариков, на камне гадали, а вокруг него водили хороводы 24. Весь этот комплекс фактов заставляет выдвинуть предположение, что в окрестностях деревни в древности было поселение чуди, которая затем смешалась с пришлыми русскими язычниками. Дохристианское кладбище, отмеченное позже заповедной липой, и языческое святилище у камня Утюг (название которого, судя по всему, не первично) говорят о большой сакральной значимости этого места для древних жителей побережья реки Еденьги.

Первое упоминание о русской деревне на языческом святилище относится к началу XVII века: в писцовой книге волости Старая Тотьма есть описание "Иванова починка Старого", где уже было целых 13 дворов, что по сравнению с количеством дворов в других тотемских деревнях того времени надо определить как "выше среднего" (ПКТУ 1623, с. 18). В конце XVIII века деревня зафиксирована под названием Старовская (ЭПГМ 1780, с. 100), а в XlX веке - как просто Пустошь (ВГСН 1859, с. 326). Итак, источник донес до нас имя первооснователя этой матвеевской деревни. Судя по термину "починок", им был крестьянин Иван по прозвищу Старый. Значительное число дворов Иванова починка свидетельствует в первую очередь о том, что деревня эта возникла еще в XVI, а может быть, и в XV веке. Могильник же, раскопанный Черницыным, датируется XII-XIII веками. Неизвестно, существовало ли поселение на данном месте в промежутке указанных дат, но надо отметить, что именно этот отрезок времени на Тотемской земле был переломным в этническом отношении - чудь тогда окончательно обрусела.

Федотовская да Исаковская

Для автора этих строк до сих пор непонятно, почему простой русский человек, все предки которого были на протяжении десятков поколений русскими и который живет не на каких-то разноязыких окраинах России, а в самом центре, в самом сердце нашей великой страны, всегда с легкостью пускается в рассуждения о якобы "иноземном" происхождении своей фамилии. Распространенным заблуждением в этом отношении являются поддерживаемые до сих пор легенды о польских истоках наших вологодских, в частности тотемских, фамилий, оканчивающихся на "-ский".

Действительно, в Польше фамилии на "-ский" очень часто встречаются, а происхождение их связано или с именем (прозвищем) основателя рода, или с его профессией, но есть и такие польские фамилии на "-ский", в основу которых положено географическое название того города, села или деревни, откуда был родом человек, затем переселившийся в другое место. Впрочем, кроме Польши подобные фамилии встречаются в большом количестве во всем славянском мире, поэтому считать их чисто польскими неверно. Есть фамилии на "-ский" и в Тотемском крае, но почти все они имеют наше, коренное, происхождение, не имеющее никакого отношения ни к Польше, ни к другим странам.

Возьмем для примера две типичные тотемские фамилии, по которым их обладателей, как бывших, так и нынешних тотьмичей, можно "вычислить" в любом месте России - это Исаковские и Федотов-ские. Если обратиться к источникам, то нетрудно заметить, что в начале XX века, когда население страны еще не было охвачено массовыми миграциями, носители фамилии Исаковский происходили из деревни Исакове, а фамилия Федотовский явно связана с деревней Федотове. Обе деревни стоят неподалеку друг от друга: Исакове - на правом берегу реки Еденьги, а Федотово - на левом. Вроде бы все понятно: когда-то все жители этих деревень получили от чиновников одинаковые фамилии. Ономастический ряд тотемских фамилий, происходящих от названий тотемских деревень, можно при желании продолжить: деревня Савино - фамилия Савинский, Данилов Починок - Даниловский, Никитин Починок - Никитинский, Левине - Левинский и др. Причем в подобных случаях было совсем не обязательно, чтобы носители фамилий проживали в тех деревнях, названия которых отложились в основах фамилий. Как уже говорилось выше, в славянских странах такие фамилии получали переселенцы из одного населенного пункта в другой. Но вот случай с деревнями Федотове и Исакове и соответствующими фамилиями кажется нетипичным. Возникает и такой вопрос: почему в Тотемском районе нет фамилии Кормакинский, хотя деревня Корма-кино стоит на берегу Еденьги как раз между Федотовым и Исаковым?

В середине XIX века деревни Федотове и Исакове зафиксированы под теми же названиями, что и сегодня (ВГСН 1859, с. 321, 322), но в конце XVIII века у них отмечены варианты Федотовская и Исаковская (ЭПГМ 1780, с. 100), которые ближе к фамилиям. Известно, что на государственном уровне фамилии у черносошных крестьян Севера России стали фиксироваться именно с XVIII века . В нашем случае особый интерес вызывает тот факт, что в предыдущем XVII веке деревень с такими названиями в волости Старая Тотьма, на части территории которой сейчас находится Матвеевский сельсовет, нет. Соседняя деревня Кормакинская, Головинская то ж, есть, а Федотовской и Исаковской писцовая книга 1623 года не отметила (ПКТУ, с. 17-18).

Итак, число загадок в этой топонимической истории растет, а ответы все никак не находятся. Забегая вперед, признаемся, что, к сожалению, нам так и не удалось разобраться с названиями деревень Федотове и Исакове до конца, но кое-что все-таки выяснить удалось. В частности, оказалось, что в соседней со Старототемской Окологородной волости в 1623 году была довольно большая (в 15 дворов) деревня с аналогичным названием - Федотовская (ПКТУ, с. 16). В Центральном государственном архиве древних актов хранится целый комплекс документов второй половины XVII века, касающихся этой деревни в окрестностях Тотьмы, на Варницах: спорное дело между купцом (гостем - по терминологии того времени) Алексеем Булгаковым и жителем Москвы Д. Билибиным о владении соляной варницей и половиной деревни Федотовской (1671-1683 гг.), дело о передаче соляного промысла и соляного завода деревни Федотовской от головы Федора Кускова другому голове (1676 г.), спорное дело А. Булгакова с властями Спасо-Прилуцкого монастыря о владении варницами Максимовской и Осиновской и деревней Федотовской (1687-1689 гг.) и др.26 Эти акты не опубликованы, поэтому они нам недоступны. Вероятно, содержание указанных дел могло бы прояснить вопрос о возможной связи двух деревень с одинаковыми названиями в соседних волостях. В источнике конца XVIII века окологородная деревня Федотовская упоминается в последний раз (в списках деревень XIX и XX веков ее уже нет), причем дано подробное описание ее географического положения: "По берегу речки Солонухи, по течению ее на левой стороне". Указано также, кому принадлежит деревня: "Общего владения тотемских купцов Григорея Андреева и Алексея Прокофьева детей Холодиловых" (ЭПГМ 1780, с. 29). Самое же интересное, что в данном источнике есть описание деревни Исаковской той же Окологородной волости: "Владения города Тотьмы купцов Алексея Степанова Малевинского, Петра Васильева, сына Гулина и черносошных крестьян. Положение свое имеет на берегу ручья Дмитровского по течению его на левой стороне. А дачею лежит на берегах реки Сухоны и ручья Удавихи по течению оных: реки на левой, а ручья на правой сторонах, при большой столбовой дороге, лежащей из города Тотьмы в Великий Устюг" (ЭПГМ 1780, С. 32-33). В деревне Исаковской было всего три двора, и стояла она сразу за границей города Тотьмы, проходившей в середине XVIII века по Дмитровскому ручью. На картине неизвестного художника конца XVIII - начала XIX века с панорамой города Тотьмы на месте деревни Исаковской, между Дмитровским и Удавичным ручьями, изображен уже комплекс зданий усадьбы купца Ф. Холодилова . Таким образом, исчезли из окрестностей Тотьмы и деревня Федотовская, и деревня Исаковская - в источниках XIX века они не зафиксированы. Зато в конце XVIII века появляются деревни с такими же названиями к северу от Тотьмы, на реке Еденьге. По материалам же Генерального межевания, в 1780-х годах было по две деревни с названиями Федотовская и Исаковская в Окологородной и Старототемской волостях. Может быть, жители были переселены из окрестностей Тотьмы на Еденьгу, и после этой минимиграции (на 15 верст) "все скопом" получили фамилии Федотовские и Исаковские? Такое предположение основано лишь на сведениях из области ономастики, а вот документальное подтверждение ему пока не найдено, поэтому в конце настоящего очерка логичнее будет поставить не точку, а многоточие...

Деревня Князь

В Тотемском районе в настоящее время есть две деревни с похожими названиями - Княжиха в Великодворском сельсовете и Княжая в Пятовском сельсовете (АТВО 1973, с. 273, 280). Деревня Княгининская (Гора) в Калининском сельсовете последний раз упоминается в довоенном источнике (СНСК 1931, с. 120). Сейчас на ее месте пашня. Все эти ойконимы свидетельствуют о былой связи данных деревень с княжествами, о чем подробнее будет рассказано в очерке ""Смесная" волость Печеньга" ниже. Но есть на Тотемской земле еще одно деревенское название, которое вроде бы тоже должно попасть в обозначенный топонимический ряд, - это деревня Князь. Однако при внимательном подходе к данному необычному ойкониму его происхождение оказывается иным.

Деревня Князь стояла на высоком холме по-над Сухоной, недалеко от впадения в нее реки Старая Тотьма, а значит, рядом со Старототемским городищем, возникновение которого, по материалам раскопок, датируется XV веком 28. В шести верстах от Князя, в той же Старототемской волости, находилась упомянутая выше деревня Княжая. Была ли какая-то связь между этими названиями? Скорее всего, нет, о чем свидетельствуют источники: ойконим Князь зафиксирован только в списках деревень 1859 и 1931 годов (ВГСН, с. 318; СНСК, с. 121), причем в качестве народного варианта названия деревни - Сидоровская. В более ранних источниках эта деревня выступает только под официальным названием - Сидоровская (ЭПГМ 1780, с. 113; ПКТУ 1623, с. 17), в то время как Княжая не меняла своего имени от первого упоминания в начале XVII века до наших дней.

В свое время известный ученый-топонимист В. А. Никонов писал: "Словообразование русских топонимов преимущественно суффиксально. Из русских названий населенных мест суффиксальны более 90 процентов" 29. Часть топонимов из оставшихся 10 процентов представляет собой народные географические термины, возведенные по каким-то трудно сейчас уловимым за давностью мотивам в более высокий разряд названий. Вероятно, и в основе ойконима Князь лежит термин "князь", в местных тотемских говорах имевший такие значения, как "высокий одинокий холм" и "кромка обрывистого берега реки". В это же семантическое гнездо входит и слово "князек" - "гребень двускатной крыши деревенского дома" 30. Географическое положение деревни на крутом берегу Сухоны подтверждает приведенное толкование ее названия.

Интересно, что бессуффиксальный, или бесформатный, способ образования названий деревень был своеобразной традицией в системе топонимов волости Старая Тотьма. Кроме деревни Князь, на берегу реки Сухоны были (и стоят до сих пор) деревни Слуда и Лось (АТВО 1973, с. 277, 280); в основе названий первой из них лежит народный географический термин "слуда" - "высокий береговой обрыв на реке", а название второй повторяет имя знаменитого валуна в русле Сухоны - камня Лось. В других тотемских волостях бесформантные ойконимы встречаются единично, а на Старой Тотьме по каким-то причинам возникло целое скопление этих названий. Причем в источниках XVII века названа лишь деревня Слудка (еще с формантом "-ка"), в XVIII веке уже известны деревни Слуда и Лось, а в XIX и XX веках - все три ойконима, что говорит о постепенном развитии топонимической традиции, связанной, возможно, с тем, что народные топонимы в последние два столетия активно вытесняли официальные.

"Смесная" волость Печеньга

Великодворье - современное наименование гнезда деревень, занявшего среднее течение реки Печеный. В старину по названию этой реки и здешнюю волость звали Печеньгой. Посреди волости стояли еще в начале XVII века (более ранних источников не сохранилось) деревни Великий Двор и Княжиха. За прошедшие четыре столетия эти деревни разрослись, и теперь, если смотреть со стороны, кажется, что два холма над рекой занимает одно большое село. Но местные жители сохранили в памяти оба названия, а границу между деревнями условно проводят по ручью, текущему меж холмов.

В писцовой книге 1623 года оказались и вторые названия этих печеньгских деревень: у Великого Двора - Самсоново, а у Княжи-хи - Олексеевская (ПКТУ, с. 26, 27). В наших очерках уже говорилось об истинном значении древнерусского административного термина "великий двор" - "центр боярского владения, в котором располагалась администрация феодала". Термин этот был новгородского происхождения. Одной из особенностей землевладения на территориях, контролировавшихся Господином Великим Новгородом, было отсутствие прав у новгородских князей на земельные угодья, поэтому ойконим Княжиха, т. е. деревня, принадлежащая князю, должен иметь иное, не новгородское происхождение. Справедливости ради надо сказать, что в древнем Новгороде было распространено прозвище Князь, которое имело целый спектр значений (крестьянин Князь упомянут в берестяной грамоте № 568 ). Возможно, ряд названий деревень с основой "княз-, княж-" происходит как раз от прозвищ первопоселенцев, но в великодворском случае вероятность такого толкования мала. Вероятно, мы имеем дело с двумя административными терминами: один из них был новгородским, а второй - ростовским, ибо в XIII веке земли по среднему течению Сухоны и по ее притокам являлись совместными владениями Новгородской республики и Ростовского княжества 32. В источниках того времени подобные владения именуются "смесными".

В деревне Великий Двор в XIII веке располагался представитель новгородской администрации, а в соседней Княжихе - представитель ростовской администрации. Эти должностные лица могли и не проживать в данных деревнях постоянно, а бывать в них наездами.

Кроме "смесной" волости Печеньга, в пределах волостей былого Тотемского уезда сохранились еще два примера из области топонимики, которые тоже можно расценивать как своеобразные индикаторы "смесных" владений. В писцовой книге волости Старая Тотьма зафиксированы ойконимы Великий Двор, Маслово то ж, и Княжая (ПКТУ 1623, с. 18). Деревня Великий Двор на берегу реки Едень-ги просуществовала недолго: в источниках XVIII века она уже не упоминается, а вот Княжая стоит до сих пор. В Великодворском сельсовете Бабушкинского района (бывшая волость Вотча Тотемского уезда) деревни Великий Двор и Княжево разделяет расстояние в 5 верст, но никаких других деревень между ними нет. Обе деревни находятся на тракте Тотьма-Никольск.

Сходный случай совместного владения, но уже более позднего времени, чем противостояние Новгорода и Ростова на Сухоне в XIII веке, сохранили названия деревень Царевской волости Тотемского уезда. Подробнее об этом будет рассказано ниже в очерке "Верх и Низ на Цареве".

Иванко Вострый и Иван Любцов

Для названий деревень Усть-Печеньгского сельсовета (в XVII веке часть Окологородной волости, а в XVIII и XIX веках - Устьпеченьгская волость) характерной чертой является происхождение их от народных географических терминов или от названий местных речек: Осовая (от слова "осов" - "осыпь на берегу реки"), Слободино, или Большой Горох (от "слобода" - "деревня, где крестьянам даны какие-то льготы" и от "горох" - "высокий холм с округлой вершиной"), Усть-Печеньга и Ухтанга (от рек Печеньга и Ухтанга), Заболотная, или Пустошь, Мыс. В XVII веке были еще деревни Лычное и Осиновица, названные так по именам речек, притоков Сухоны (ПКТУ 1623, с. 16). Появившиеся в начале XX века хутора всвоих

Подписывайтесь на «Totma.Ru» в Яндекс.Новостях, Дзен и Google Новости.