Было бы, однако, неверным считать, что творчество П. С. Тюрина после 60-х годов развивалось только в рамках провинции. В 1877-1878 годах он в числе других академиков Академии художеств и профессоров был привлечен к исполнению настенных росписей и икон в храме Христа Спасителя в Москве, где работал вместе с Суриковым, Маковским, Прянишниковым, Виллевальде, Творожниковым, Алтыновым, Фартусовым, Горбуновым и мозаистом Академии художеств Фроловым17. Согласно отчетам П. С. Тюрина в Академию художеств, он исполнил 33 эскиза одиночных святых для храма, написал картоны по упомянутым эскизам и произвел подмалевки на стенах храма18.
Но вряд ли эта работа принесла художнику удовлетворение. В отделе рукописей РГБ нам удалось обнаружить письмо П. С. Тюрина, датированное апрелем 1878 года, к архитектору храма Христа Спасителя С. В. Дмитриеву, красноречиво говорящее об усталости художника, о его надорванном здоровье: "Как бы нужно быть дома, настолько, Боже, бы я желал отдохнуть от упорного труда. Четыре месяца каждый день от восьми часов утра до шести пополудни сказываются в организме седьмого десятка лет"19.
В другом письме к неустановленному лицу, где П. С. Тюрин перечисляет имена местных вологодских святых, исполненных им в храме, он сомневается в том, что комиссия примет его работы: "Не знаю, так ли я разместил святых? Если будут перестановки, то мне они много наделают лишнего труда, ибо освещаю с правой, левой стороны и в фас так, как бы натуры осветились на месте в нише, что хотя и не принято по храму..."20. Это маленькое замечание дает ключ для осмысления метода художника, его особое понимание роли света в формировании интерьера и его соотношения с настенными росписями. Однако вряд ли такое понимание монументального искусства, идущее от традиций классицизма, могло найти признание в официальных кругах, привыкших уже к иным критериям ценностей.
С середины XIX столетия в церковном искусстве развивается "неовизантийский стиль", понимаемый зачастую как поверхностная стилизация под псевдовизантийский и псевдорусский дух. Это направление, поддержанное архитектором Тоном и меценатствующими кругами императорской фамилии, породило целую волну преуспевающих эпигонов и подражателей, хорошо набивших руку на упрощенной стилизации. С позиции этого направления все, не укладывающееся в эстетическую норму неовизантийского стиля, объявлялось устаревшим и негодным... Вероятно, исходя из этих установок, были забракованы гениальные эскизы Крамского к храму Христа Спасителя, замененные слащавыми и поверхностными образами А. Т. Маркова. Не увидели свет росписи профессора Ф. А. Бруни, исполненные в 1874 году для этого же храма. Комиссия по приемке работ в храме и сам царь обнаружили их недостаточно "византийскими", и уже готовые росписи на парусах свода было велено переделать другим художникам, что предрешило трагическую кончину известного мастера" .
Вполне очевидно, что такая же печальная участь ждала и труды П. С. Тюрина. Их попросту в храме не оказалось. Бескомпромиссный талант художника не мог приспособиться ни к салонному искусству позднеакадемической школы, ни к поверхностно-стилизаторской манере неовизантийского стиля. Вот почему имя художника после его смерти было предано забвению.
Наш долг воскресить его от несправедливого забвения, дать ему надлежащую оценку и найти ему место в национальной школе русского искусства.